— Но почему?
— Да потому что он не даст ей разрешения на выезд! Ни сейчас, никогда! Он — законный отец, и без его согласия она никуда не уедет даже после шестнадцати. Потому и развод сам по себе ничего не решит. В лучшем случае будет некое моральное удовлетворение, и все. Но ведь Лерке не это нужно!
— А я считаю, что развод нужен! — уверенно сказала Светлана. — Если Соня останется с Лерой, тогда Лера может уехать с ней в Германию по приглашению и там остаться.
— Нереально, — сказала Лера. — Я пробовала. Визу не дают. Хоть в гости, хоть по туру — все равно нужно все то же самое дурацкое разрешение отца. У них свои установки. А если я разведена и собираюсь с детьми погостить в Германии, то уж тут совсем ясно… Мне дают визу только одной или с Юриком, потому что он сын гражданина ФРГ. Ребята, это правда маразм… Я — Голицына, Соня — Денисова, Юрик — Грасс. — Лера отпила глоток ликера, глаза у нее лихорадочно блестели. — Я ведь себе еще национальность в паспорте поменяла, я цыганка! Цыганка княгиня Голицына! Дочь у меня русская, а сын — немец! Такое еще поискать надо. При этом я замужем за подполковником МВД! — Лера вдруг начала хохотать.
— Лерка, перестань, я тебе валерьянки дам, — обеспокоенно сказала Светлана, видя, как Лера заходится от нервного смеха.
— Да какая валерьянка! Дай мне лучше цианистого калия!
— Вот дура!
— Я уже год почти не выпивала, — сказала Лера. — То дети, то концерт, то репетиция! И никакой личной жизни!.. Мой продюсер, мой тезка, господин Валернер — он у нас язвенник и трезвенник! У него — ни-ни! Вот у меня от вашего ликера и едет крыша! — Лера снова захохотала, и смех ее перешел в плач.
— Давай без истерик, — строго сказала Светлана. — Ты уж напейся как следует один раз, спусти пар, выспись, а там что-нибудь придумаем.
— Да что тут придумаешь, Светка?!
— Я сама с Максимом поговорю. Лешка все в законах копается, а у меня свои соображения. Может, я слово заветное знаю…
— Ой, Светка, добрая ты моя, умная, и охота тебе в этом дерьме возиться?! — произнесла Лера слегка заплетающимся языком.
— Не смей так говорить. Такая любовь, может, раз в сто лет бывает! О тебе потом будут романы писать, сериалы снимать, а ты так говоришь!
— Ладно, прости дуру пьяную… Ребята, правда, простите меня… Мне, наверное, домой надо…
— Никуда тебе не надо, — сказал Алексей. — Сегодня ты остаешься у нас.
— А дети? — Лера уронила голову на руки.
— И детей сюда заберем. С Мишкой поиграют.
— А машина? — не поднимая головы, прошептала Лера.
— На стоянку отгоню. Ключи где?
— Кажется, в сумке, в боковом кармане… Ребята, почему вы такие хорошие?..
Репетиции «Приключений» шли полным ходом и отнимали массу времени. Дома Лера почти не бывала. Она работала с утра до поздней ночи, честно выполняя условия контракта с Лернером. Теперь ей нравилось новое шоу, в котором невероятным образом соединялись фольклор и джаз, и где у нее были яркие, интересные вокальные номера. Образ жениха был переосмыслен и переработан неоднократно, в итоге он стал романтическим героем. Лера, репетируя «Приключения», на месте бабушки из шоу представляла бабушку Магду. Вся эта забавная, но немного страшная история как-то переплеталась с ее собственной. Уход в прошлое — другую параллель, подмена жениха, злая завистница. Лера предложила во время одной из репетиций заменить завистницу на завистника, потому что ей не нравилась актриса. Все возмутились, а Лернер сказал тогда, что в этом что-то есть. В итоге Антон оставил обоих злодеев, которые стали действовать сообща. У героев появились двойники. Они помогали друг другу строить козни, то и дело злодей выдавал себя за жениха, а злодейка — за невесту, но потом с них срывали маски и их истинные лица открывались зрителям. Это придало сюжету динамику и остроту. Бабушка в своих песнях-монологах комментировала события и предсказывала героям их будущее подобно греческому хору. На эту роль по просьбе Леры пригласили цыганку из ансамбля отца. Она действительно чем-то напоминала бабушку Магду… Антон приходил на все репетиции, что-то изменяя и дорабатывая до последнего момента.
К Лере Антон относился с искренним восхищением и дружеской симпатией. Возможно, в его чувствах к ней было и нечто большее, но держался он тактично и никогда не позволял себе переходить границу в их отношениях.
Махровый Ромео как-то исчез с горизонта, и Лера совершенно забыла о нем. Тем более что в ее собственной жизни вполне хватало событий, которые наворачивались друг на друга и совершенно не давали передышки. Во-первых, Лернер уже поговаривал о премьере и даже однажды заикнулся о предстоящих зарубежных гастролях. Вся труппа оживилась, посыпались вопросы, но он тут же перевел разговор на другую тему и заявил:
— Если вы будете так медленно работать, мы вообще не доживем до премьеры. Ну-ка, все по местам! Валерия, ты разленилась и плохо двигаешься. Завтра же начнешь заниматься с балетмейстером! У автора не готовы еще два вокальных номера. Режиссер уже неделю топчется на месте. Такими темпами мы не заработаем себе не только на бутерброды с икрой, но даже на хлеб!
Все притихли и молча разбрелись по сцене.
Во-вторых, Леру совершенно замучили Сонины учителя. Математик, глядя на Леру бархатными глазами, упорно твердил, что для освоения его предмета недостаточно одних способностей. Девочке необходимо работать. Если она не в состоянии справиться сама со сложными заданиями, всегда можно позаниматься с репетитором. При этом он довольно откровенно намекал, что может выбрать свободное время для занятий, и при необходимости готов посещать свою ученицу дома. Лера никак не могла понять, что его больше интересует — дополнительный заработок или общение в домашней обстановке с мамой своей ученицы. Кое-как уладив отношения с математиком, Лера попала под натиск классной, которая долго и невнятно объясняла, почему ей трудно общаться с Соней.
— Она плохо ведет себя? — участливо спрашивала Лера.
— Нет, девочка воспитанная. Я не могу пожаловаться на ее поведение.
— Учится плохо, я понимаю…
— Ну, у нас есть ученики и похуже!
— Но что же тогда? — допытывалась Лера.
— Дело в том, что я не могу понять, что у нее за душой. У нас в классе все дети дружные, общительные, а ваша дочь… какая-то неконтактная. Я пытаюсь найти к ней особый, индивидуальный подход, но совершенно не могу пробиться сквозь стену отчуждения. Она отвечает на мои вопросы, но я чувствую, что она где-то не здесь. Что у нее на уме? Ни в каких классных мероприятиях, кроме дискотеки, она не участвует, никогда не говорит со мной откровенно, и это очень затрудняет наше общение. Я до сих пор не могу понять, то ли у нее в голове только ветер и молодые люди, то ли что-то еще…
Сама Соня впоследствии так откомментировала это высказывание учительницы: «Мама, ну чего ты хочешь от старой девы?» Конечно, Соня была права, но Лере было по-своему жалко и несчастную старую деву, которая жила в одном-единственном измерении и не допускала даже мысли о существовании каких-либо других…
