— Надеюсь, эти слухи не дойдут до моих ребят. Я знаю двести-триста таких, кто не устоял бы перед столь заманчивым предложением.
Амаласвинта рассмеялась.
— А ты изменился. — Потянувшись за вилкой, она словно бы случайно коснулась его руки.
Хорнбори закрыл глаза. Она все так же очаровательна. Вот только до него тоже доходили слухи. Говорили, будто она стала любовницей Эйкина. А портить отношения со Старцем в Глубине он не собирался. Среди всех правителей городов карликов он был самым влиятельным.
— Как дела у Фрара? Нир скучает по нему. Я думаю, что даже наш вонючий и вечно недовольный кузнец тоже был бы не прочь повидать его.
— Это плохая идея, — прошипела Амаласвинта. — Фрар совершенно забыл вас. Вы отсутствовали больше семи лет. Неужели вы думаете, что можете просто зайти и расстроить его? Будет лучше, если он не станет вспоминать о вас.
— Но…
— Никаких «но»! Мальчику и так нелегко. Последнее, что ему сейчас нужно, так это встреча с тремя дураками, которые сделали это с ним.
Хорнбори раздраженно ткнул вилкой в свиную ногу, которую поставили перед ним.
— И что же мы с ним сделали? Спасли жизнь? Вот это преступление!
— Кровь! — Амаласвинта произнесла это так тихо, что, кроме него, ее слов никто не услышал.
— Как?…
Она встала и поклонилась Эйкину и Золотому:
— Прошу прощения, господа, мне немного нездоровится, я вынуждена удалиться.
Эйкин милостиво махнул рукой:
— Иди, любовь моя.
— С вами этот зал покинет красота, — произнес Золотой с улыбкой, очарование которой для Амаласвинты не пропало втуне.
— Думается мне, что я не ваш тип, бессмертный, — многозначительно произнесла карлица и поспешно вышла из-за стола.
В зале, наполненном почетными гостями, повисло молчание. Ничего хуже молчания быть не могло. Хорнбори в отчаянии пытался подыскать тему. Ему очень хотелось спросить Эйкина насчет Галара и Нира. То, что кузнеца не было среди гостей, его не удивляло. Ему немало досталось. Но отсутствие Нира заставляло заподозрить неладное. Хорнбори слишком хорошо знал, как относится к ним обоим Эйкин.
Внезапно Золотой поднялся, взял в руки кубок и ударил по нему ножом. По просторному Аметистовому залу прокатился звук, похожий на удар большого гонга. Все разговоры тут же смолкли. Угомонились даже драчуны. Все смотрели на богато уставленный стол.
— Дорогие друзья…
Было что-то в голосе божественного дракона, что с первых слов не давало отвлечься на другие мысли. Хорнбори пожалел, что не умеет сплетать подобные заклинания, выступая на публике. Как легко было бы тогда завоевать один из тронов карликов!
— Я пришел сегодня на ваш пир, чтобы почтить героев, которые находятся среди вас. Ни один другой народ не проявил себя в боях в Нангоге так, как карлики: несгибаемые, храбрые бойцы. — Он поднял кубок. — За тех, кого сегодня нет за этим столом.
Хорнбори почувствовал, как чары дракона пронизали просторный зал. Никто не мог устоять перед силой его слов. Все встали, подняли рога, бокалы и кубки. В сотню глоток повторили тост:
— За тех, кого нет за этим столом!
— Через пять дней все мои братья придут сюда, в Железные чертоги, и вместе с нами на совете будут князья всех городов карликов. Мы будем совещаться о будущих сражениях в Нангоге. Не стану скрывать: враги заманили нас в ловушку и нанесли тяжелый удар. В числе тех, кого мы оплакиваем, один из моих братьев. А теперь я покину вас, чтобы погоревать о Приносящем Весну. Однако через пять дней небесные змеи и карлики разработают план и отомстят нашим врагам за подлость.
Хорнбори услышал, как резко вздохнул сидевший рядом с ним Эйкин. Ему показалось, что Старец в Глубине впервые слышит об этом. А это не могло предвещать ничего хорошего!
Железный шов
Повязки Галара пропитались кровью. Должно быть, его рана открылась, когда его швырнули на пол темницы вместе со щитом. Вот свиньи! Как карлики могут так поступать с другими карликами?
— Чтоб ты попался в лапы Че, когда у того будет особенно плохой день, — в бессильной ярости проворчал Нир. А что он мог сделать? Он колотил кулаками в дверь, пока не разбил их в кровь. Но здесь, в конце уединенного бокового туннеля, его никто не услышит. Судя по всему, они даже стражи у двери не оставили.
Галар дышал все слабее и слабее. Ему нужен был целитель, причем немедленно! Эта рана сама по себе не затянется. Нир видел, как ее зашивали наспех. А ведь Львиноголовый проткнул Галара копьем.
На глазах у Нира выступили слезы ярости. У них были такие мечты! Они могли покончить с правлением тиранов. Неужели все закончится здесь, в грязной темнице мелочного князька?
Карлик в отчаянии огляделся по сторонам. Стены темницы представляли собой скалу. Без тяжелого инструмента он ничего не сможет сделать. Нужна кирка или хотя бы молоток с долотом. И дверь тоже была внушительная, как он уже успел выяснить. Им не сбежать.
Громко выругавшись, он пнул помойное ведро. Кроме этой бадьи для дерьма и трухлявой соломы, которая, видимо, лежит здесь уже не один десяток лет, в камере ничего не было. Копья, на которых несли эльфийский щит, стражники, конечно же, забрали с собой.
Кровь закапала со щита, окропляя солому. Нир понял, что не может просто стоять и смотреть, как умирает Галар! Может быть, у него просто один шов разошелся? Может быть, он сумеет зажать рану руками, чтобы остановить кровотечение? Он будет сидеть рядом с другом целыми днями, если это понадобится…
Не зная, что делать, он сел рядом с товарищем. Разорванная кольчуга Галара лежала у него в ногах. Камзол был вспорот и кое-как завязан веревкой. Нир развязал узел, развел в разные стороны полы стеганого камзола и уставился на пропитанную кровью повязку. Осторожно, одними кончиками пальцев он раздвинул слои ткани.
Четыре параллельные резаные раны вели от правой половины ребра вверх и заканчивались прямо под левой ключицей. Именно там когти человека-льва глубоко вонзились в плоть Галара. Еще один палец — и они разорвали бы сердце его друга, но когти лишь скользнули по ребрам. Раны были глубокие, до самой кости. И вот три из четырех швов порвались. Чтобы закрыть их все, ему не хватило бы рук.
— И что же мне делать, друг мой?
Конечно, Галар ничего не ответил. Дыхание было настолько поверхностным, что Нир едва слышал его. Столько ночей он злился на товарища за громкий храп, а вот теперь ему ничего не хотелось сильнее, чем еще раз помучиться от зычного гортанного храпа.
— Проклятье, это еще не конец! Помоги мне! Что я могу сделать?
Со щита на пол темницы тихо капала кровь.
— Ты ведь не собираешься доставить им удовольствие уложить твою голову на плаху, верно? Ты уйдешь раньше…
