Перейти черту
Шайя вытерла с рук кровь грязной тряпкой и посмотрела на парня, лежавшего без сознания на траве. Ему повезло. Обе стрелы попали в ребра, но им не хватило силы расщепить кости. Его легкие были целы, как и нервы позвоночника. Однако ей пришлось немало повозиться, чтобы вырезать расщепленные наконечники. Мальчик потерял много крови.
С тяжелым сердцем Шайя обернулась и окинула взглядом маленькое поселение. Она была рада, что у нее появился повод не наблюдать за происходящим, но теперь женщина заставила себя смотреть. Ее план сработал: благодаря повозкам и одни, и другие ворота оказались заблокированы. Ее люди смогли бежать за палисад по лестницам. А кони-демоны — нет. Они оказались пленниками деревни, в которой горели все дома. Раненого парня отнесли на холм у южных ворот, прежде чем она извлекла стрелы из его спины и зашила раны. Других раненых не было. Либо парни сумели выбраться из деревни, либо погибли от рук кентавров. Дарон тоже не справился бы, если бы рядом с ним не было Ашота и Орму. Полководец не рассказал ей, почему Аарона интересует этот юноша, но целительница не сомневалась в словах Ашота. Время покажет, кто такой этот счастливчик.
Внезапно она почувствовала жар огня, несмотря на то что до палисада было более сотни шагов. Над поселением стоял густой черный дым. Ветер гнал его на восток, но запахи дегтя и горелой плоти ощущались очень отчетливо.
Стихло блеяние скота. Множество отдельных огоньков в горящих домах постепенно перерастало в одну огромную колонну пламени. Ветер переменился. Она видела это по высокой траве вокруг деревни. Казалось, теперь он устремился на Миру со всех сторон. На языке у Шайи появился мерзкий привкус. Наверное, это из-за дегтя… Однако вместе с тем женщина понимала, что это не так. После битвы в Асугаре она много лун не могла есть жареное мясо. От одного запаха становилось дурно.
Из палисада вывалились два толстых бревна, и в брешь протиснулся почерневший от копоти демон. Орму со своими стрелкáми тут же свалил его. Они дали человекоконю выбраться из бреши, а затем убили его. За первым последовал второй, в доспехе, который, по всей видимости, когда-то был серебряным. Теперь о былом великолепии напоминали лишь отдельные светлые пятна на почерневшем металле. От роскошного плюмажа, недавно украшавшего шлем кентавра, осталось лишь несколько опаленных щетинок.
Стрелы отскакивали от нагрудника человекоконя. А потом одна из них угодила прямо между нащечников, спускавшихся ниже подбородка. Кентавр упал как громом пораженный. За этими двумя из бреши не вышел никто.
Шайя заставила себя продолжать смотреть. Когда она придумывала план, он казался ей таким ясным, простым и справедливым. В чистом поле остановить коней-демонов они не могли. Если они превосходили их числом, враги просто убегали от них, поэтому ей пришлось расставить для них ловушку. Мира стала ее огромной клеткой для демонов. Скот — приманкой. Все получилось, но гордости женщина не испытывала.
Выпрямив спину, она снова вспомнила Асугар. Она до сих пор иногда просыпалась, мучимая кошмарами о битвах в городе на скале. Ее спина была изуродована шрамами от ожогов, которые так и не прошли полностью. Демоны заслужили это! Они первыми превратили огонь в оружие.
К ней подошел Ашот.
— Думаю, живых в Мире не осталось. Двадцать пять рекрутов не сумели перебраться через вал. Из коней-демонов погибло, наверное, больше тысячи. — Голос полководца звучал подавленно, как если бы он тоже не испытывал радости от этой победы.
Она посмотрела на него. Ему не повезло в этом сражении. Она предлагала осмотреть раненую руку, но он не захотел, заявив, что сделает это, когда все закончится.
— Нам отходить? — спросил Ашот.
Женщина медленно кивнула:
— Да, а я останусь…
— Зачем? Надеешься, что кто-нибудь еще сумеет уйти? Ты посмотри на этот огромный столб пламени. Там, внизу, в живых не осталось никого.
— Я знаю, — устало отозвалась она. — Я остаюсь, потому что я это все придумала. Я должна досмотреть до конца. — Шайя безрадостно улыбнулась Ашоту. — Я не предполагаю, что ты поймешь. Я и сама себе толком не могу этого объяснить. Они — наши враги! И тем не менее я чувствую себя виноватой, как если бы перешла черту, совершив несправедливость.
К ее удивлению, Ашот кивнул. На миг выражение его лица смягчилось.
— Мне знакомо это чувство. Я останусь с тобой, а всех остальных отошлю.
Свет и тьма
Нандалее стояла, прислонившись к стене дворца в Старом форте. Как же она наслаждалась всем этим! Вчера она вернулась из Снайвамарка. Ей было поручено завербовать там эльфов для сражений в Нангоге. Темный дал ей список с семьюдесятью именами. Найти она смогла только шестьдесят одного эльфа из указанных в нем. И только семнадцать откликнулись на призыв влиться в ряды армии. Эльфийка понимала, что ее братья и сестры с крайнего севера не хотят отправляться в Нангог. Слишком многие из ушедших туда не вернулись назад.
На самом верху списка красовались имена Куллайна и Тилвита. Удар тролльской булавы когда-то страшно изуродовал лицо Куллайна. Ей никогда не доводилось встречаться с эльфом, который бы выглядел так страшно и в то же время был так приветлив. Его считали лучшим следопытом севера. Нандалее забыла о том, как он помогал ей в поисках выживших из ее клана и в сражении с Вечнозимним червем. Его друг был его прямой противоположностью. Его красота была ослепительна, а сам он немного наивен. Оба они когда-то посвятили себя служению в Голубом чертоге, однако со смертью Небесного их узы с древними драконами оборвались.
Два раза утром она находила их следы в своем лагере. Она подобралась к ним близко, но ни за что не сумела бы найти Куллайна и Тилвита, если бы они того не хотели. И эльфийка знала об этом, прежде чем отправиться на их поиски.
И все же ради Темного она должна была попытаться разыскать их обоих. В последние годы она почти не сражалась в Нангоге, путешествовала по Альвенмарку в качестве рекрутера. Но большую часть времени проводила со своими детьми, в Старой крепости.
Она прекрасно осознавала, как часто отправляют на задания Нодона и всех остальных обитателей твердыни. Понимала, какими она пользуется привилегиями. И хотя они с Темным так и не стали снова друзьями, она заключила с ним перемирие, терпела, что он приходит к детям.
Как приятно стоять здесь! Чувствовать спиной тепло. Смотреть на детей. Они заметно подросли. Из них двоих Эмерелль была меньше. Более хрупкая, с темно-русыми волосами, волнами спадавшими на белоснежную спину. И только глаза ее казались мудрыми не по годам. Они были цвета шерстки молодой косули: красно-коричневые, со светлыми вкраплениями. И улыбающийся ярко-алый рот. Глядя на ее, Нандалее забывала обо всем. Об одиноких ночах во льдах. О совершенных убийствах. Но Мелиандер… В нем оживало все. Искалеченный мальчик сидел на поилке во дворе и шутил с Элеборном, отдавшим ногу за призрачную надежду помочь мальчику. Мелиандер смеялся, увлекшись игрой. Они с сестрой создали несколько разных по размеру шаров из воды, а потом заставили их подниматься от поилки по широкой дуге из яркого солнечного света.
