Эмерелль неуверенно перевела взгляд на Элеборна, и он мимоходом махнул ей рукой, как будто занимался чем-то другим.
— Он заметит, если мы сбежим.
— Ну и что? — резко поинтересовался Мелиандер. — Если мы пойдем быстро, калека не догонит нас.
Элеборн сглотнул. Такого он от Мелиандера не ожидал.
— Ты называешь его калекой. Уж кто бы говорил.
— Он может унести нас отсюда, на тропу альвов. Он открыл врата. Ему ведома тайная магия драконов.
По спине у Элеборна пробежал холодок. О ком это говорит Мелиандер? Неужели в пирамиду прокрался Золотой? Нет, быть того не может. О Золотом мальчик наверняка не стал бы говорить, будто тот владеет тайной магией драконов. Так кто же такой этот «он»?
— Он пригласил нас обоих в свой лес. Там красиво. Он показывал мне. И не так жарко. Он говорит, что там намного безопаснее, чем здесь.
— И ты просто поверил ему? — Эмерелль покачала головой. — А я вот не верю.
— Но он говорит правду! — упрямо возразил Мелиандер. — Он такого же возраста, как мы. Все взрослые врут нам. А он честен.
— Кто нам врет?
— Разве мама сказала, зачем спрятала нас здесь? Должно быть, нам угрожает какая-то опасность. Я готов спорить, что Элеборн знает какая. Почему же мы не можем знать? И куда это маме понадобилось так срочно уйти и бросить нас, хотя она считает, что мы в опасности? И почему она забрала у нас красивые кольца, которые дал нам Золотой?
— Не говорить чего-то и лгать кому-то — это две совершенно разные вещи, — ответила Эмерелль, но голос ее прозвучал так, словно она не верила в то, что сказала.
— Не придирайся к словам. Как бы там ни было, от нас скрывают правду. Я не вижу никакой разницы.
— Это он сказал? Ты так раньше не разговаривал.
Мелиандер неохотно кивнул.
— Но он не врет нам, потому что понимает нас лучше всякого другого.
— Ах, — отозвалась Эмерелль в своей презрительной манере, которая иногда доводила Элеборна до отчаяния.
— Он наш брат, Эмерелль. Еще одна ложь взрослых. Его вырвали из живота нашей матери и с тех пор прятали от нас. А он всегда хотел быть с нами. Он знал, что мы есть. Но они не пустили его к нам.
Элеборн вспомнил, что много раз заговаривал с Нодоном о рождении этих детей. Черноглазый эльф всегда отвечал уклончиво. Элеборн не понимал его поведения. Да и Фирац никогда не говорила о той ночи. Он давно уже подозревал, что за всем этим скрывается некая тайна. Но третий ребенок… может ли быть такое? И чтобы этот ребенок владел тайной магией драконов?
Было ясно: Эмерелль тяжело признать, что у нее есть еще и второй брат.
Мелиандер улыбнулся.
— Он знал, что ты мне не поверишь, когда я скажу, что он брал меня в свой лес. — Мальчик потянулся рукой за спину и достал что-то, что, по всей видимости, прятал за поясом.
Эмерелль удивилась.
А Элеборн охнул. Даже с такого расстояния он узнал дубовые листья на ветке, которую показал сестре Мелиандер. В саду Ядэ не было дубов! Возможно, история о брате и ложь, но теперь эльф убедился, что в темных переходах детей действительно поджидает нечто.
Мелиандер посмотрел на него.
— Элеборн что-то заметил! — Он бросил ветку на пол и взял Эмерелль за руку. — Беги! Наш брат ждет нас!
Пожирающий себя мир
Его братья бежали! Все они почувствовали, что созданная ими струя пламени привела к результату, по разрушительности последствий превышавшему все, что они задумали. Девантары погибли. Но теперь начало казаться, что вместе с ними погибнет весь мир.
Нужно было бежать, однако Дыхание Ночи не мог отвести взгляд от сотворенного ими. Колонны из зеленого кристалла вобрали в себя их огонь и унесли его глубоко под Золотой город. По кристальным лестницам он спустился к самому сердцу мира.
Кратер, оставленный стальным драконом в склоне Устья мира, разрастался, только теперь он расширялся внутрь. Казалось, полый мир великанши Нангог решил поглотить сам себя.
Отчаянно взмахивая массивными крыльями, Дыхание Ночи сопротивлялся разверзавшейся воронке. Мир умирал, намереваясь унести его с собой, в могилу, где нет света. В небо взлетали обломки скал размером с башню и парили там легко, словно снежинки.
Он согнул крылья, хотел подняться выше, чтобы не разбиться о крутой склон Устья мира, вздымавшийся до небес, но, прежде чем он успел подняться выше, скала рухнула в пропасть. Грохот ломающегося камня и жуткое завывание поглощавшей мир пасти уничтожили все остальные звуки.
Борьба была тщетной. Дыхание Ночи утаскивало все глубже и глубже, а затем его поглотила поднявшаяся из пропасти туча пыли от перемолотых в труху скал. Сверху градом сыпалась каменная крошка. Дыхание Ночи открыл Незримое око и увидел, как в ослепительном фейерверке умирает магия мира. Золотая сеть, в которую он был вплетен, порвалась.
Водоворот потянул сильнее, и он выдохнул ему в ответ слово силы. Широко расправил крылья. Каменная крошка пробивала плотную кожу. Отрешившись от боли, терзавшей раны, полученные высоко в небе, он забил крыльями еще сильнее, еще яростнее. Он торжествовал над пропастью, поднимаясь в небо. Сквозь пыль ослепительно сверкало солнце. Скоро все получится. Еще несколько взмахов крыльев — и он уйдет в небо.
В воздухе хлестнули щупальца, задели его, потянулись к нему, словно крича и прося удержать, спасти их, забрать с собой, наверх, в бесконечную ширь. Дракон увернулся. Солнце приближалось. Нет, оно падало ему навстречу! Ужас возник подобно удару грома и парализовал волю. Всего на один взмах ресниц — и все же этого оказалось слишком много. Колыхалась пыльная жара, щупальца обвивали его крылья, ноги, шею. Солнце приближалось.
Как хочется жить!
Дыхание Ночи схватил зубами щупальца, разрывая тугую плоть, собрал в глубине себя весь свой жар, но удержался. Струя пламени посреди тучи пыли могла зажечь небо вокруг него.
Наконец он сумел вырваться из хватавших его щупалец. Подобно утопающему, пронзающему поверхность воды, он вылетел за пределы пыльной тучи. Всего в сотне шагов с неба падал горящий корабль, неумолимо приближаясь к пропасти. Несший его собиратель облаков не мог освободиться от смертоносного балласта. Сотни усиленных проволокой канатов держали огромное надутое существо, прижимая его к деревянному корпусу. Щупальца метались по воздуху в поисках опоры, но спасения не было. Существо загорелось само. С нижней летной палубы взлетела целая стайка собирателей облаков поменьше. Их были сотни. И на каждом из них висело дергающееся дитя человеческое.
Им тоже было не вырваться из гибельного мальстрема. Медленно поднимаясь в небо, Перворожденный видел, как водоворот из пыли и камня уносит собирателей облаков поменьше — еще быстрее, чем тот большой корабль, с которого они бежали.
