— Мне перевели… потом. Но я сам там был! Тот был полководцем, и теперь его наградили за службу целой провинцией. Наверное, забил на полях сражения целую кучу друснийцев… По крайней мере, теперь он хочет сделать Асугар самым красивым городом в Нангоге. Он привез с собой художников, которые создают великолепные изваяния из камня, а также каменотесов, архитекторов, ученых…
— Не похоже, чтобы им нужны были пастухи!
— Да послушай же! — Мальчик приходил во все большее отчаяние. — Они ищут именно крестьян и пастухов. А еще литейщиков, кузнецов и целителей. Там даже есть дворец для больных, и князь платит за их лечение…
— Да, да, и у каждого рядом с кроватью стоит золотой горшок.
— Мне все равно, что ты думаешь! А я пойду туда!
— Мечтай, Субар, но прежде подумай как следует. Эти валесийцы и их роскошные города… Ты ведь знаешь историю о Белом Зелинунте? Этот блеск только привлекает драконов. Возвращайся со мной обратно в степь Ножевой травы. Туда драконы точно не залетят.
— И мы всегда будем бедны, как побирушки. Питана слишком плохо платит…
— Монеты, — презрительно фыркнул старик. — Ими сыт не будешь. А у Питаны брюхо твое всегда будет набито. А когда наступает зима, он всем пастухам дарит по теплому одеялу. Откуда тебе знать, что ждет тебя в Асугаре, мальчик? Умный человек ставит на то, что знает наверняка!
— Я пойду…
— Да заткнитесь вы наконец! — раздался третий голос. — Не то я подойду да прогуляюсь дубинкой по вашим спинам!
Юный пастух успел сказать что-то еще, но Шайя уже не разобрала его слов, и вокруг стало тихо. Дворец для больных? Ни о чем подобном принцесса никогда прежде не слышала. Но валесийцы славились своими странными идеями. Нужно попытаться узнать побольше о затее нового князя провинции. Большой город у моря, где хочет начать новую спокойную жизнь старый полководец. Возможно, это и есть именно то место, которое она ищет, даже если слухи о дворце для бедных — всего лишь сказка.
— Асугар, — негромко повторила Шайя название города, и его звучание сопровождало ее даже во сне.
Кол во дворе
Ослепительный свет полуденного солнца проглотил тень кола, установленного утром в центре большого внутреннего двора караван-сарая. Питана лично надзирал за работами.
Подавленная увиденным, Шайя посмотрела на Натана. Воин стоял у кола, широко расставив ноги. В руках он держал длинную бамбуковую палку, которой время от времени хлопал по ладони, будто хотел убедиться, что она действительно подходит для наказания.
С тех пор как она проснулась, рядом с ней постоянно крутились четверо стражей караван-сарая. Высокие, крупные парни с кустистыми черными бровями. Шайя поняла, что чуда с кобылой не произошло. Для этого у нее просто не хватило времени.
— Иди сюда, женщина! — Один из стражников помахал ей лапищей.
«Что бы ни ждало меня теперь, я снесу это достойно», — с гордостью подумала она и, вздернув подбородок, последовала за стражником.
Двое остальных стражей встали от нее по бокам. И, чтобы лишить ее последней надежды на побег, другие люди закрыли большие двустворчатые ворота караван-сарая. Теперь бежать из обнесенного высокими, обмазанными глиной стенами двора было невозможно.
Шайя нащупала висевший на поясе нож. Может быть, удастся справиться со стражниками? Допустим, да. Но, даже если она сумеет бежать со двора, история о воительнице, выдававшей себя за целительницу скота, разойдется по городу со скоростью пожара. Сколько пройдет времени, прежде чем об этом услышит Аарон? Два дня? Три? Он сделает все, чтобы найти ее. Нельзя так рисковать. История о болтливой целительнице, которую побили палкой, привлечет к себе гораздо меньше внимания. Что ж, придется расхлебывать кашу, которую сама и заварила.
Казалось, Натан заметил, как ее пальцы на миг сомкнулись вокруг рукояти кинжала, и слегка покачал головой, словно желая удержать ее от глупости.
Шайя вышла в центр площади. Повсюду слонялись погонщики скота и носильщики. В колоннаде у главного здания стояли несколько изысканно одетых купцов и стражников караванов, из-за широких кушаков которых торчали инкрустированные драгоценными камнями рукояти кинжалов.
В центре этой группы стоял Питана. Он был выше всех, если не считать краснолицего воина, рука которого небрежно покоилась на рукояти секиры, лежавшей на его плече.
— Эта баба убедила меня лечить мою лучшую лошадь червяками! — вдруг раздался его голос, звонкий и чистый. По всей видимости, Питана хорошо умел говорить перед толпой людей.
По знаку торговца каурую вывели из стойла. Было видно, что она все еще хромает.
— Дерзкая, как рыночная потаскуха, она прямо навязала мне свои услуги. — Питана театрально пожал плечами. — И что я вам могу сказать, друзья мои? Я мужчина… я не смог устоять.
Послышался негромкий смех.
Шайя с трудом устояла перед желанием снова схватиться за кинжал. Давно ее никто не называл потаскухой.
Стоявший рядом с ней Натан хлопнул по ладони бамбуковой палкой. Услышав этот звук, женщина внутренне содрогнулась. При Кочующем дворе, в палаточном городке, который был королевской резиденцией ее отца, она видела, как приговоренных били дубинками. Если Натан будет бить ее по печени и почкам, тридцати ударов окажется достаточно, чтобы она испустила дух.
Принцесса перевела взгляд на деревянный кол. Древесина была свежей. От нее пахло смолой, золотыми ручейками вытекавшей из сучков.
Все засмеялись. По всей видимости, Питана снова пошутил на ее счет. Высокий купец отделился от группы товарищей и направился к своей кобыле, нетерпеливо бившей копытом.
Протянув каурой яблоко и дождавшись, пока она доест, он почесал ее за ушами. Внезапно купец вытянул руку и, указав на Шайю, громовым голосом провозгласил:
— Эта женщина обманула меня!
Шайя увидела, как в глазах мужчин, стоявших по периметру двора, сверкнуло злорадство. Все они предвкушали жестокий спектакль, который должен был вот-вот начаться. Принцесса представила, как будет цепляться за самые драгоценные свои воспоминания, когда палка начнет уродовать ее тело. Она будет вспоминать о ночи, когда танцевала для Аарона на спине собирателя облаков, о том, как он узнал ее в своем тронном зале, хотя лицо ее было совершенно изменено.
Двор затопила устрашающая тишина. Тишина, растворившая все ее утешительные мысли. Она повернула голову. Посмотрела на купца, во власти которого оказалась.
Внезапно он опустился на колени рядом с кобылой, провел ладонью по воспаленному сухожилию.
— Она не исцелилась, но опухоль значительно спала. Поразительно! Эта болтливая баба говорила правду. Ее пиявки помогли моей кобыле. Может, она и выглядит как наглая обозная шлюха, но действительно является целительницей. Единственное, в чем я могу упрекнуть ее, так это в том, что она потребовала с меня совершенно немыслимую цену за свое искусство. — Питана обвел собравшихся взглядом.
