— Что ж, значит, мы отправим того, кто убьет его.
Наконец-то он повернул голову. Вертикальные зрачки показались эльфийке похожими на пасти, которые хотят проглотить ее.
— Я чувствую ваш страх, госпожа Бидайн. Не тревожьтесь, я пошлю не вас.
Эльфийка испытала облегчение и в то же время разочарование. Неужели она больше не его избранница?
— Вы вернетесь обратно в Уттику, к своему супругу и падчерицам.
— Но…
— Милая Бидайн, я не хочу обидеть вас. Главное для меня — знать, что вы в безопасности. Ваши товарищи тоже вернулись в Уттику. Вы будете ждать там дальнейших распоряжений.
Приятное ощущение, вызванное окружавшей его аурой и голосом, не могло утешить Бидайн после такого ответа.
Дракон пошевелился. С поразительной ловкостью он протянул огромную лапу к единственной цветущей розе посреди засохшего куста и осторожно сломал ее.
— Прошу, не поймите меня превратно, госпожа моя. Вы будете моим самым острым клинком, когда настанет день заставить предателей, затесавшихся среди нас, предстать перед своей судьбой. Я создавал вас не для битвы с этим чудовищем. Для этого потребуются более грубые инструменты. Я использую детей альвов, гибель которых прискорбна, но вполне преодолима.
И дракон грациозным жестом протянул драконнице розу.
— Я должен знать, что вы в безопасности, дабы продолжить свой бой, прекрасная Бидайн. Я знаю, в Уттике вам будет скучно, вы будете сетовать на судьбу, однако же это именно то место, где с вами не случится никакой беды. Так я буду спокоен. — Он опустил взгляд и мягко произнес: — Простите мою эгоистичность.
«Я готова простить ему абсолютно все», — подумала Бидайн, принимая розу. Это не изгнание! И как только она удосужилась увидеть пасти в его глазах? Ведь в них столько тепла и доброты! Эльфийка знала, кого он имеет в виду, говоря о предателях. Знала, насколько опасна Нандалее. Она будет тренироваться вместе со своими товарищами. Она будет готовиться со всей жесткостью и не отступится никогда, даже если пройдут годы, прежде чем он позовет ее. Она откликнется на его призыв, как только наступит час расплаты.
Дракон снова отвернулся и стал смотреть на море, а Бидайн склонилась над розой, вдыхая ее аромат. Она должна быть предана Золотому. Она — его лучшая убийца! Она не разочарует его! Пусть за глупыми бестиями гоняются другие, а она займется искоренением тех тварей, которых трудно обнаружить и которые вкрались в ряды драконников. Нерешительных и интриганов. Тех, для которых слово небесных змеев — уже не закон.
Лабарна, которого любила Ишта у всех на глазах
«Однако же бессмертный Лабарна, которого любила Ишта у всех на глазах, отправился в Нагу, город, где умирают дети. Он сделал это потому, что пришли серые великаны, и отвратительные гномы, и люди, превратившиеся в лошадей. И он остановил их на поле перед стенами города, когда они собирались утащить добычу. Жалки они были, и дрогнули их сердца. Все они превратились в трусливых разбойников, повстречавшись с мужчиной, наделенным мужественным сердцем! И разбил их Лабарна наголову! И поставил ногу на шею серым великанам! И перенес войну на их территорию, и завоевал их женщин, и увел их людей в рабство! А побежденных великанов он швырял в колодцы, чтобы их яд напоил воду, и убил их скот, и вырвал с корнем хлеба, собственноручно поджег посевы, чтобы поняли демоны, что значит бросать вызов Лабарне, которого любила Ишта у всех на глазах!»
Надпись на триумфальной стеле из Наги, хранящаяся в библиотеке Искендрии, в зале затонувших королевств.
ПРИМЕЧАНИЕ:
«Если верить исследованиям Мелиандера, правдивость надписи весьма сомнительна, поскольку нападение на Нагу произошло в первый год Драконьей войны, год, когда войска небесных змеев одерживали одну блестящую победу за другой. Возможно, в тексте идет речь о нападении на отряд, уносивший добычу в Альвенмарк. Рассказ о том, что бессмертный Лабарна атаковал Кенигсштейн, единственное крупное поселение троллей (серых великанов), чтобы увести в рабство их женщин, можно с уверенностью назвать сказкой».
«Дикий кабан»
Хорнбори стоял наверху, в башенном люке «Дикого кабана». Башня была выше, чем на остальных угрях, на которых ему доводилось путешествовать до сих пор. Вероятно, это было сделано для того, чтобы сюда мог забраться толстый Улур. В этой подводной лодке все было больше обычного. Она была создана не для того, чтобы плавать по подземным рекам и морям, нет, на ней предполагалось выходить в безбрежные моря. Туда, где не существовало проторенных путей. Не было светящихся янтаринов, отмечавших опасные места.
Хорнбори судорожно сглотнул. Именно это они и собирались сделать сегодня. Покинуть проторенные пути. Это было совсем не по нутру большинству воинов в его войске. Хорнбори прекрасно осознавал, как сильно они ненавидят его. Карлик поднял голову и посмотрел на две большие железные скобы, вставленные во внешнюю обшивку угря возле самого люка. За это они тоже его ненавидели. Он изменил их корабли. Почти целая неделя потребовалась для того, чтобы собрать подводные лодки, болтавшиеся теперь в широком горном озере.
Повсюду вокруг него люки были открыты. Его ребята ждали, как и он сам. Они смотрели на запад, где солнце коснулось гор, заливая их розовым вечерним светом.
Хорнбори барабанил пальцами по ржавому кольцу, окружавшему люк. Это выдавало степень его нервозности. Карлики в соседних угрях обратят внимание. Полководец крепко сжал руками кольцо. Нужно сохранять спокойствие. Он — военачальник. Если все получится, этот ранг откроет перед ним все двери. Если ему удастся пережить настоящее, то его ждет золотое будущее.
— Они идут! — Один из карликов вытянул руку, указывая на юго-запад.
В небе появились черные силуэты. Драконы!
— Все по угрям! — громко приказал Хорнбори, отметив про себя, что его голос звучит достаточно уверенно. — Задраить люки!
Он последним спустился по узкой железной лестнице, которая вела внутрь «Дикого кабана». Правая рука слегка дрожала, когда он взялся за медную крышку люка и повернул колесо с внутренней стороны, заблокировав люк. Затем он взялся за гладко отполированные балки, спустил ноги с лестницы и скользнул внутрь лодки. Он знал, что это выглядит красиво. Полководец просто обязан производить на окружающих хорошее впечатление.
В угре командовал Улур. Толстый мореход, весь покрытый татуировками, насмешливо посмотрел на него:
— Ты будто родился в угре! — Он обвел взглядом ряды воинов, сидевших вдоль стен пузатого корпуса. — Все по местам! — громко рявкнул он, словно стоял на поле битвы, а не в куске металлической трубы длиной не более тридцати шагов. — И уберите ноги с коленвала! Сегодня «Дикий кабан» в качестве исключения будет двигаться так, что вы и не вспотеете!
Хорнбори занял место рядом с Ниром и Галаром и вцепился руками в сиденье. Улур оборудовал для себя роскошный угорь. Сиденья в нем были обтянуты кожей, на каждом были подлокотники. Такого Хорнбори никогда прежде видеть не доводилось.
