Стив:
— Что ты предлагаешь?
Русский:
— Знаешь, как альпинисты берут стену? Альпинист делает три шага, потом еще три — и так до конца. Если он не сосредоточится на трех шагах, а будет смотреть наверх, у него голова закружится и он упадет.
Стив:
— А ты знаешь, сколько он планирует восхождение, прежде чем сделать эти «три шага»?
Русский:
— Но планируют одни, а идут другие!
Стив:
— Русский, идут те же, которые планируют! Больше некому! Это и есть демократия!
Русский:
— Хотел бы я на это посмотреть!
Весь мир меняется. С появлением глобальной Сети получать информацию стало проще, быстрее, доступнее, и ее стало больше. И все ускоряется. Разработки, которые раньше занимали годы, сейчас происходят за месяцы, а завтра будут — за недели.
Прогнозы не сбываются. Планирование открытий в области микрочастиц, высоких технологий и микроэлектроники невозможно. Но в повседневной жизни ведь мы заняты не этим? Мы варим сталь, или печем печенье, или учим детей. Отчего бы нам не планировать?
На Западе компании планируют свою деятельность на десятилетия вперед. У нас только очень крупные фирмы отваживаются заглянуть за грань десятилетия. Обычно прогнозы составляются на год, три года, пять лет вперед. Никто не задумывается, какой будет компания через пятьдесят лет, никто не планирует в ней работать даже через двадцать! Каждый считает, что он достоин лучшей доли, даже если он работает в «Газпроме»!
Давайте с вами задумаемся, откуда взялась краткосрочность прогноза, а иногда и полное отсутствие такового у русских людей? Вообще наши предки занимались планированием, ведь надо было сеять, собирать урожай, торговать, вырубать леса под посевы. Прогноз делался! Но как?
Стоунхендж был построен (в том числе) для определения точного времени, когда надо было начинать полевые работы. Цивилизация майя рассчитала длительность солнечного, лунного и венерианского (!) года так точно, что для этого, по мнению ученых, необходимо было время для астрономических наблюдений, равное 80 тысячам лет! Или же майя пользовались приборами и знаниями, о которых нам ничего не известно. В Каире обнаружена карта, на которой изображена земная поверхность, как она выглядит с расстояния в одну тысячу километров (со спутника, что ли, снимали?).
Все это свидетельства того, что люди хотели расширить границы своих знаний о мире для того, чтобы точнее спрогнозировать, что будет завтра.
А мы?
Мы же ходили «за три моря»? Мы же завоевывали Сибирь?
Да, мы. Но когда это было? Нам же интересен тот период, когда начал складываться русский характер.
Как же он складывался?
Согласно последним воззрениям ученых и благодаря археологическим раскопкам, на территории, которую мы считаем центром Руси — в истоках и верхнем течении Волги (надеюсь, никто не будет оспаривать тождество Волги и Руси?) — жили финно-угорские племена. О них писал еще Ключевский в своей «Истории». Ну и что?
Ключевский писал о том, что русские вытесняли финно-угров с этой территории на север, достаточно мирно, без войн и кровопролитий. А какими были русские в ту пору? Какими были финно-угры, мы знаем, если хоть раз побывали в Финляндии. Если вы хоть раз проехали по финской дороге, прорубленной прямо в скалах, походили по финским мостикам, подвешенным между островами, прокатились по финской железной дороге, проложенной по дамбам длинной в десятки километров — словом, если вы почувствовали, какой труд во все это вложен и как человек смог превратить суровый и трудный край в комфортный — вы усомнились бы в перспективности простого «вытеснения» финно-угров из центра Русской равнины. Для Ключевского они, похоже, были недочеловеками, мы же другого мнения. Шведские викинги, норвежские моряки и русские общинные люди, недавние кочевники (см. предыдущую главу) почитали финнов за колдунов. Русские их опасались и правильно делали. Но заселили же эту землю, факт!
Да, но как заселили? Что они видели на этой земле? То, что она устроена и устроена на века! То, что рядом с ними живет народ, который понимает эту землю намного лучше, чем они сами — пришельцы. Впрочем, этот народ был миролюбив и охотно делился своими секретами. Если человек настроен дружественно к природе, финн ему расскажет все о ней. И будет ждать со стороны этого человека такого же отношения к ней, как и у него самого — работы от зари до зари на природе и для природы.
Природа такое отношение ценит и всегда помогает человеку, по крайней мере, финну, что мы всецело почувствовали в финскую войну.
Но причем здесь краткосрочность прогноза?
Подождите немного, поймете, куда мы клоним.
Пожив рядом с финнами, русский человек ПЕРЕНЯЛ у этого народа созерцательность, ранее совершенно чуждую ему, магичность восприятия мира, которая проявилась позже в высокой контекстности, упорство в достижении цели. Но землю свою русский не понимал и не любил. Он работал на ней «от и до» — не больше. А с чего бы по-другому? Русская земля — это русская душа в квадрате. Если русская душа непознаваема, как утверждает Запад, то русская земля непознаваема вдвойне!
— Познаваема! — говорили финны. — Надо только работать на ней с утра до ночи!
И вот тут мы как раз подходим к «загадке русской души», которая так нас интересует. Конечно, мы не претендуем на то, что мы вам здесь откроем глаза на то, что есть на самом деле, и вам, наконец, все станет понятно! Нет, мы просто рассуждаем об архетипе «краткосрочность прогноза» и не более того, но он, как ни странно, тесно связан с «загадкой русской души».
Отступая, отдавая русским долы и веси, вымирая, несмотря на русских и не вымирая благодаря им, финны передали им часть своей силы, часть своего видения мира (ведь мир не больше, чем просто представление о нем, которое обуславливает наши действия — а значит, и результат). Русские воспринимали их видение бытия и изменялись сами. Нет, финнами они не стали! В них было много от степного простора — а здесь был лесной простор, это они понимали и любили. В них было много степной лености — лошадки пасутся — можно ничего не делать, к тому же они или их отцы были воинами — а те только умели воевать. В них было много лености, повторяю, а здесь необходимо было работать и работать. А может, не работать?
Для этого был опыт: вот, финны горбатятся с утра до ночи — и что же? Приходим мы, русские, и все финское забираем себе! Для чего же работать было столько?
Ответа на этот вопрос у русских не было, а у финнов он был. Работа на ТАКОЙ земле не пропадает — это финны знали! Земля остается с тобой, даже когда ты ушел с нее. Она отдает, даже когда новый хозяин ничего ей не дает — просто из благодарности перед теми, кто был на ней РАНЬШЕ.
