И все же она искоса посматривала на соседа, отчасти из любопытства, отчасти чтобы убедиться, что это действительно он.
Арбузов почувствовал ее взгляд, беспокойно заворочался и нечаянно уронил свой костыль.
Лола вспомнила о резиновой насадке, которую нашла на балконе, и вытянула шею, чтобы разглядеть костылик Арбузова. Как назло, он лежал в углу балкона, и наконечник с ее места видно не было. Она так и не сумела разглядеть, надета ли на него резиновая галошка.
Хорошо хотя бы то, что такой костыль есть только у Арбузова.
Хотя постойте-ка, Валерий Матвеевич, тот серьезный мужчина, который в день ее приезда спас Пу И от вороны, тоже опирается на палку. Значит, в принципе и он мог побывать ночью в восьмом номере и потерять резиновую насадку.
Она бросила задумчивый взгляд на аллею и увидела прогуливающегося Каргопольского. Режиссер величественно вышагивал по дорожке и опирался на черную трость с серебряным набалдашником. При его маленьком росте и гипсовом ошейнике получалось скорее не величественно, а смешно, но Лоле было не до веселья.
Вот ведь незадача! Еще один человек с тростью, автоматически попадающий в разряд подозреваемых.
Лола как могла напрягла зрение, пытаясь разглядеть тросточку Каргопольского, но так и не сумела понять, есть ли там резиновая насадка.
Каргопольский, видимо, почувствовал ее взгляд, потому что остановился и с трудом развернулся всем телом. Увидев Лолу, он приветливо помахал ей рукой и крикнул:
— Спускайтесь, Оленька! Погода прекрасная!
— Холодно! — Лола только теперь почувствовала, что действительно замерзла.
— Мне обязательно нужно с вами поговорить! Это очень важно и срочно!
Хлопнула балконная дверь второго номера, левее комнаты Арбузова, и на балкон выплыла Анжела в коротком лисьем полушубке, накинутом поверх кокетливой шелковой пижамы.
— Арсений Анатольевич, — радостно пропела она, увидев Арбузова, — так мы с вами теперь соседи? Зашли бы как-нибудь по-соседски чаю выпить, раз уж здесь шампанское не разрешают. У меня есть баночка замечательного китайского…
Лола фыркнула и удалилась, оставив поле боя противнице.
Она вернулась к себе и плотно закрыла балконную дверь, но беспокойство не покидало.
Подозреваемые размножались, как кролики.
Как будто ей мало было Арбузова и Валерия Матвеевича! Теперь выясняется, что и у Каргопольского имеется трость, на которой вполне могла быть резиновая насадка. Значит, он тоже мог побывать минувшей ночью в восьмом номере.
Несчастного новенького убили по ошибке, это ясно. Должны были прикончить Арбузова, а уж зачем — это пускай Ленька разбирается. Арбузов поменял номер для безопасности, только потому остался жив. Вполне возможно, что он сам и убрал потом в своем бывшем номере, чтобы смерть сочли естественной и не стали вызывать полицию.
В одном Лола была уверена твердо: убийца — человек со стороны. Никто из этой хромоногой команды не смог бы забраться на балкон второго этажа. Хотя если у самой Лолы гипс фальшивый, так, может, и у кого-то еще…
С другой стороны, если убийца — это кто-то из проживающих в VIP-корпусе, для чего ему лезть на балкон? Спокойно можно было пройти по коридору.
Так-то оно так, немедленно возразила себе Лола, но двери номеров на ночь запирают, она сама в первую же ночь в этом убедилась. А балкон открыт почти у всех: из-за стеклопакетов душно, с закрытой дверью спать невозможно.
Лола не могла оставаться на месте. Она металась по комнате, натыкаясь то на стол, то на кровать. Пу И от греха подальше взобрался на тумбочку и оттуда наблюдал за хозяйкой.
В конце концов Лола решила взять себя в руки и сделать хоть что-нибудь полезное. Для начала спуститься в холл и посмотреть в книге регистрации имя несчастного соседа, погибшего этой ночью.
Она прицепила ненавистный гипс, подхватила Пу И под мышку, взяла палку и вышла из номера.
И сразу столкнулась с Каргопольским.
— Если гора не идет к Магомету… — начал он.
«То Магомет сам припирается к ней без приглашения», — закончила она про себя и уставилась на режиссера не слишком любезно.
— Дорогая моя, — торжественно начал Каргопольский, — я всю ночь не спал и думал о вас!
«И этот не спал, — вздохнула Лола. — Похоже, в этом гадюшнике крепко спал только Валерий Матвеевич. Хотя к кому тогда ходила Анжелка?»
Отчего-то эта мысль была ей неприятна.
— Вы позволите? — Каргопольский взялся за ручку двери.
— Что вы, — Лола замахала руками, — у меня еще не убирали…
— Тогда пройдемте ко мне! — И Каргопольский попытался повернуть голову.
«Вот еще навязался!» — сердито подумала Лола.
Очевидно, эта мысль отразилась на ее лице, потому что режиссер вдруг заговорил с жаром:
— Ольга, дорогая, вы не понимаете. Это очень серьезно! Увидев вас, я понял, чего мне не хватало. В эту ночь я выработал целую концепцию. Это будет совершенно особый этап в моем творчестве!
— Что вы еще задумали? — нахмурилась Лола.
— Какое задумал? Уже все решил, дело только за вами! Но не можем же мы разговаривать в коридоре. Давайте зайдем ко мне.
— Этого еще не хватало! Пойдемте в зимний сад.
— Ах, да там все время мешают. — Каргопольский раздраженно махнул в сторону номера Нинель. — И я могу угостить вас кофе!
— Кофе? — Лола схватила его за рукав: — Вы не шутите?
— Правда, растворимый, но зато хороший. И печенье…
Он замер на полуслове, потому что Лола поглядела на него такими сияющими глазами, что в их блеске померк свет плафонов в коридоре.
— Вот-вот, — забормотал он, — вот этот взгляд… Это именно то, что я искал!..
В его номере Лола первым делом устремилась к холодильнику. Там лежали упаковки сыра и колбасы, при виде которых у нее началось слюноотделение, как у собаки Павлова. Пока Лола заталкивала в разрезанную булочку все подряд, Каргопольский достал откуда-то маленький чайник, вскипятил воду, и вот уже по комнате поплыл аромат кофе. Лола бухнула в чашку порцию сливок, в два укуса проглотила чизбургер собственного изобретения, после чего бросила на режиссера такой взгляд, что он схватился за голову и застонал:
— Боже мой! Где же вы были раньше? Слушайте, слушайте меня! Я вижу вас героиней Достоевского!
— Но вы же авангардист! — оторопела Лола.
— И что с того? Не я первый! Обратимся к «Преступлению и наказанию».
— Что? — Лола едва не подавилась колбасой. — Я не хочу играть Сонечку Мармеладову! Я ее терпеть не могу!
— Да кто же это вам сказал, что вы будете играть Сонечку? Вы будете старухой-процентщицей!
