Из трубки доносились короткие сигналы отбоя — наверное, Маркиз не расслышал ее последние слова.
Лола чувствовала себя ужасно. Утешало хотя бы то, что Пу И спасен.
Нужно было как-то дождаться утра.
Лола устроилась на кровати, но на этот раз о том, чтобы заснуть, не было и речи. Если раньше на нее благотворно влияло присутствие Пу И, его сонная возня под боком и уютное сопение, то теперь она осталась одна, совершенно одна…
Хуже, чем одна. Она осталась вдвоем со своим страхом.
Лола обхватила колени руками и прислушалась.
Какой-то подозрительный звук нарушал ночную тишину.
Это был негромкий отчетливый стук — как будто кто-то выбивал ритм кастаньетами.
Лола обвела комнату взглядом, пытаясь найти источник звука.
В комнате не было никого, кроме нее самой. Но звук раздавался именно здесь.
Она сосредоточилась, замерла и вдруг поняла, что это за звук. Это стучали от страха ее собственные зубы.
Нет, разве можно так распускаться! Разве позволительно до такой степени поддаваться страху! Ей всего-то нужно продержаться до утра, а там этот ужас кончится, и она вернется домой к своему дорогому Пу И…
Но до утра еще далеко, а под окнами бродит убийца, который в любую минуту может забраться к ней в номер.
Ей показалось, что он уже подкрадывается к окну.
Лола стиснула зубы, сжала кулаки и попыталась вспомнить какой-нибудь героический монолог, который помог бы вернуть утраченное самообладание. Как назло, в голову не лезло ничего подходящего, зато некстати всплыли в памяти страшные стихи Юнны Мориц:
Проснулись портреты и блещут белками,
Скелеты вернулись, скрежещут клыками.
Бай-бай и не бойся — тут жили веками
И спали веками тут каждую ночь…
Эта колыбельная явно не прибавила ей оптимизма, тем более что дальше там было вовсе о ней, о Лоле:
Кто умер — уже ничего не боится,
Кто жив — так ему в этом замке не спится…
— Я-то пока еще жива! — воскликнула Лола и вскочила.
Она обхватила себя руками, прошлась по комнате и стала сочинять, стараясь уложиться в размер:
А вот бы придвинуть к огню табуретку,
А вот бы с тобой раскурить сигаретку…
Курить действительно ужасно хотелось. Лола уже давно завязала с этой пагубной привычкой — когда поняла, как плохо действует табак на ее голосовые связки. Но вот накануне она выкурила сигарету для налаживания контакта с сестричкой, вспомнила божественный, успокаивающий вкус табака… Да, сейчас, в эту страшную минуту, сигаретка очень бы ее подбодрила.
Но сигарет не было.
Внезапно Лола застыла. Она почувствовала легкий, едва уловимый запах табачного дыма.
В первый момент она подумала, что на нервной почве у нее начались обонятельные галлюцинации, но, принюхавшись, поняла, что это вполне реальный запах, и доносится он через неплотно прикрытую балконную дверь.
Она шагнула к двери и выглянула на балкон.
Слева на собственном балконе курил Арбузов.
Да, похоже, не у нее одной сегодня бессонница.
Арбузов повернулся на звук открывающейся двери:
— Вам тоже не спится? — Он перехватил ее жадный взгляд и усмехнулся: — Угостить вас сигареткой?
— Нет, то есть да, — забормотала Лола, сглатывая слюну. — Здесь же нельзя курить?..
— Если нельзя, но очень хочется, то можно, — успокоил он. — А знаете что, приходите ко мне! У меня и коньяк есть.
— Ночью в номер к одинокому мужчине? — Лола округлила глаза. — Я девушка порядочная!
— Тогда я к вам, — усмехнулся Арбузов и исчез с балкона.
Лола заметалась по комнате.
Арбузов не убийца, в этом она не сомневалась. Может, и правда посидеть с ним, вдвоем будет не так страшно? Как-нибудь пересидят до утра. В конце концов, не изнасилует же он ее! Особенно со сломанной ногой.
Очень кстати она вспомнила, что нужно срочно надеть фальшивый гипс, чтобы не разрушить с таким трудом созданный образ.
Лола приладила гипс к ноге и попыталась застегнуть злополучную застежку. Чертов шпенечек, как всегда в ответственную минуту, не желал вставать на место.
В коридоре послышались шаги.
— Откройте, Оля, это я!
— Одну минуту! — прошипела она, колотя кулаком по подлому шпенечку. — Сейчас, только накину халат!
Шпенечек не поддавался. Она торопливо обмотала гипс колготками, чтобы не свалился в самый неподходящий момент, и натянула длинный халат. Только после этого она открыла дверь.
Тяжело опираясь на костыль, ввалился Арбузов. В свободной правой руке он держал плоскую фляжку с коньяком и пачку сигарет. Он широко улыбнулся и кивнул на свою загипсованную ногу:
— У нас с вами на двоих как раз полный комплект здоровых ног. Вам не кажется, что это сближает?
— Очень остроумно, — кисло пробормотала Лола. — Заходите уж!
Она посторонилась, Арбузов проковылял в комнату и по-хозяйски расположился в кресле.
«Как уверенно он здесь держится! — подумала она. — Ах да, это же до недавнего времени был его номер, и он действительно к нему привык».
Арбузов протянул ей пачку легких сигарет, выщелкнул одну, поднес огонь.
Лола благодарно кивнула и затянулась. Дым наполнил легкие, и сразу стало спокойнее. Страх отступил.
«Это только сегодня я даю себе такое послабление. — Лола зажмурила глаза от удовольствия. — Завтра, как только вернусь домой, раз и навсегда брошу курить, честное-пречестное».
Арбузов тем временем отвинтил колпачок с фляжки и повертел головой в поисках того, во что можно его налить.
— Сейчас, — пробормотала Лола. Пришлось подняться и плестись в ванную, приволакивая ногу с гипсом.
Она взяла с зеркальной полочки два стакана, сполоснула их и побрела обратно.
Арбузов стоял у окна и дергал правой рукой занавеску.
— Хочу задернуть. — Он бросил на нее настороженный взгляд через плечо. — Как-то неуютно себя чувствуешь с раздвинутыми занавесками, как на сцене.
Ага, он пытается понять, на месте ли контейнер. Только ради этого и напросился к ней в гости, а вовсе не ради ее прекрасных глаз.
Арбузов бросил неуверенный взгляд на карниз, тяжело развернулся и похромал обратно, к креслу. Он плеснул в оба стакана коньяка и достал из кармана плитку шоколада.
— За скорейшее выздоровление! — Он поднял стакан, поболтал янтарную жидкость и поднес к губам.
— Только чуть-чуть, — пробормотала Лола.
