— Топор? — рассмеялся Леня. — Постой, если Раскольников зарубил старуху топором, выходит, ты должна сама себя убить? Оригинальная трактовка…
— И не говори, — вздохнула Лола. — Пу И, немедленно прекрати!
Она подхватила песика, который пристроился поваляться на сценическом костюме из лохмотьев и блесток, и пересадила его на стол. Пу И переключился на игру с гримировальными принадлежностями. Честно сказать, ему здесь не очень нравилось — тесно, пахнет пылью и даже, кажется, мышами. Мышей Пу И не любил, он их боялся. Как и его хозяйка.
— Даже не знаю, зачем только я согласилась на эту роль, — с горечью протянула Лола.
— Ничего, — Леня погладил ее по плечу, — ты справишься. Ты ведь у нас умница. И очень талантливая…
— Угу, — уныло согласилась она.
— А что это у вас какие-то странные декорации? — осторожно спросил Маркиз. — Пускай я в театральных делах не очень разбираюсь, но эти штуки не слишком напоминают Петербург Достоевского.
— Авангард, — скривилась Лола, — новое слово в режиссуре. Эти металлические конструкции должны символизировать дворницкую и черную лестницу.
Прозвенел звонок, и Лола вытолкала своих посетителей за дверь. Началась репетиция.
— Оленька, двигайтесь, двигайтесь! — кричал режиссер из зала. — Поймите, вы — это все зло, с которым пытался бороться Раскольников! А разве зло может быть неподвижным?
— Как я могу двигаться, — со слезами спросила Лола, — когда здесь так неудобно?
По замыслу режиссера она стояла на самом верху странной конструкции, собранной из двух ржавых железных бочек, чугунного основания древней швейной машинки, холодильника без дверцы (дверца тоже была, но от автомобиля «Победа») и телевизионной антенны того образца, которые устанавливали когда-то на крышах. По бокам этого сооружения были вставлены два подсвечника каслинского литья.
— Что неудобного, вы же молодая гибкая женщина! — Каргопольский бросился на сцену. — Вы должны энергично взмахнуть рукой и нагнуться, — втолковывал он, пока актер, играющий Родиона Раскольникова, подсаживал его наверх.
Чтобы дело шло быстрее, Каргопольский схватился за один из подсвечников. Тот не выдержал его веса и отвалился, видимо, был плохо закреплен. Падая, режиссер потянул на себя дверцу от «Победы», она зацепилась за бочку. Лола взвизгнула, чувствуя, что опора под ней заколыхалась.
— Держись за воздух! — крикнул Раскольников и отпрыгнул, не желая быть заживо погребенным под железными обломками.
Лола очень выразительно взмахнула руками, Каргопольский, несомненно, был бы ею доволен, если бы мог это видеть. Но нет, в эту минуту он пытался уползти от летящего холодильника. Спрыгнув с холодильника, Лола довольно ловко приземлилась на катящуюся бочку и проехала на ней, перебирая ногами, что, несомненно, сделало бы честь цирковому эквилибристу.
Бочка наткнулась на холодильник и встала, как взнузданная лошадь. Тотчас же ее толкнула другая бочка. Лола с разгона перелетела через холодильник и шлепнулась на пол, а все составляющие конструкции погребли под собой незадачливого режиссера-авангардиста. На месте осталась только чугунная станина от швейной машинки.
— Не, ну ё-моё! — содержательно высказался Раскольников и почесал затылок, куда попало чугунным подсвечником.
Когда улеглась пыль, все присутствующие ринулись на сцену. Холодильник подняли вчетвером, бочки откатились сами. Каргопольский, как ни странно, почти не пострадал, если не считать головы, застрявшей в дверце «Победы».
— А я? — раздался душераздирающий вопль. — Обо мне забыли?
Лола сидела на полу, странно вывернув ногу, которая раздувалась на глазах.
— Леня, — она подняла огромные от страха глаза на Маркиза, — Ленечка, что это?
— Вот-вот, — дернулся Каргопольский, — вот, именно такое выражение! Теперь еще двигаться…
— Да пошел ты! — заорал Маркиз, а Пу И на ходу умудрился цапнуть режиссера за палец. — Лолочка, девочка моя, что с тобой?
Хотя и так все было ясно. В машине «Скорой помощи» Лоле было так больно, что она наконец вышла из роли. Всю дорогу она ругалась. Досталось всем: и режиссеру за идиотскую трактовку Достоевского, и Маркизу за дурацкий санаторий, где, на свою беду, она встретила Каргопольского. Досталось и самой Лоле — за то, что была такой дурой и согласилась на роль в этом диком спектакле. Водителю «Скорой» тоже досталось — за то, что торопился и резко тормозил на перекрестках, отчего нога у Лолы взрывалась адской болью. Не тронула она только песика. На пороге приемного покоя Лола слабым голосом простилась с ним, просила не скучать и слушаться Леню. Дальше Лола вспомнила, что она актриса, сделала лицо Жанны д’Арк перед казнью и позволила санитарам себя унести, трагически глядя в потолок.
Через полтора часа загипсованную Лолу выдали Маркизу под расписку. На этот раз нога была левая.
