– Хочешь выпить? – спокойно спросила я.
– Да, хочу!
Я достала из обширного бара бутылку виски, наполнила на две трети толстый стакан. Пузатая бутылка на фоне грузной фигуры пленника смотрелась гармонично. Биолог дернулся.
– Да отвяжите меня, черт подери!
Я освободила ему правую руку. Доктор жадно выпил, раскраснелся и стал требовать:
– Верните мне мой телефон! Я сам позвоню Барсукову. А вы бегите, пока не поздно!
– Еще налить?
– Да.
Доктор схватился за наполненный стакан, сделал несколько больших глотков, потряс отяжелевшей головой и пьяно забормотал:
– Вы же прочитали вердикт Корнеева. Профессор знает, о чем пишет. Он сам участвовал в разработке VRA13. Что вам еще надо?! Прочтите вслух, чтобы каждый в этой комнате знал свой приговор. Каждый!
Моя рука потянулась в карман за смартфоном. Я вспомнила, что не прочла последнее послание Корнеева, пришедшее этой ночью. Палец щелкнул по сообщению. Текст загрузился быстро. В отличие от прежних посланий, это было коротким.
– Читайте, читайте! Мы все хотим послушать.
– Ты пей, Доктор.
– Да-да.
Я дважды прочла сообщение, пока не запомнила каждое слово. У меня была странная особенность. Я обладала цепкой памятью, которая включалась на период выполнения заказа. В эти дни я запоминала и фиксировала каждую мелочь. Впрочем, до предела обострялись все чувства. Зато в обычные дни моя голова словно отдыхала. В быту я могла показаться непосвященному человеку рассеянной меланхоличной барышней.
Во дворе что-то щелкнуло. В следующую секунду я оказалась у окна. Сработал замок калитки. В открывшуюся дверцу сунулись двое мужчин с оружием. Я выхватила пистолет и произвела два быстрых выстрела. Посыпалось оконное стекло, пули звонко ударили по металлическим стойкам калитки, нежданные гости ретировались.
– Сумасшедшая, – просипел Доктор, прикрывая опущенную голову пустым стаканом.
– Душевнобольная, – возразила я.
46
Барсуков убедился, что незаметно к дому не подойти. Одно дело – ловить безоружного глупого солдата, другое – противостоять опытному киллеру, засевшему в укрытии. Рисковать сотрудниками не хотелось. И так ребята ропщут, не понимая, почему третий день вынуждены без отдыха гоняться за никчемным дезертиром. Некоторые задаются резонным вопросом: почему в поисках не участвуют военные? Обещанная премия их уже не греет. Зачем соваться под пули, если должность позволяет иметь регулярный навар без особого риска.
Хорошо хоть Кондратьев сохранял невозмутимость. Он вопросительно посмотрел на полковника:
– Спецназ вызываем?
Барсуков отвел хмурый взгляд. Даже начальнику СКМ нельзя объяснить всех деталей. Завтра главная тайна подземной лаборатории должна исчезнуть из города вместе с Тарханом. А перед этим во что бы то ни стало необходимо уничтожить Субботина.
– Шумиха мне не нужна, – задумчиво произнес Барсуков. – Есть другой вариант.
В процессе оснащения мини-отеля скрытой аппаратурой он подробно ознакомился со схемой коммуникаций. В результате родилась смелая идея.
– Кондратьев, за мной. Остальным следить за домом и никого не выпускать.
Барсуков прошел к перекрестку. У забора из земли торчал желтый куб с надписью «Газ». Полковник сбил пломбу, откинул крышку и показал внутрь:
– Найди у водителей ключ на этот болт и тащи сюда.
– Что это?
– Понижающий редуктор от магистрального газопровода. Ослабим его, и в дом попрет большое давление. Бытовые вентили не выдержат. А затем…
– Я понял. Но ты говорил, что шумиха не нужна.
– Мне не нужны слухи и журналистские домыслы! А взрыв бытового газа – это так банально. Сплошь и рядом бывает.
– А дом?
– Застрахую задним числом. А попробуют возразить…
Кондратьев понимающе осклабился. Это был один из тех случаев, когда он получал ответ на волнующий вопрос: почему Барсуков руководит им, а не наоборот?
– Дело, – согласился начальник СКМ, не опускавшийся до тонких эмоций.
47
Где-то в коридоре хлопнуло и зашипело. Я прокралась на звук, держа в обеих руках по пистолету. Двери и окна были целы. Шипение раздавалось из бойлерной. Я толкнула дверь, порыскала пистолетом. На полу валялся сорванный газовый счетчик, из открытой трубы в стене со свистом вырывался невидимый газ. Я вернулась в столовую, срезала с руки Доктора оставшиеся петли.
– Надо уходить.
– Оставьте меня в покое! – взвился биолог. Он схватил бутылку виски и стал пить прямо из горлышка.
– Здесь опасно.
– Я вам всё рассказал! Оставьте меня в покое! – Подхватив бутылку, он сунулся к красивой деревянной коробке, в которой оказались сигары, и выбрал самую толстую.
– Ты куришь?
– Только сигары. Виски и сигара – это гармония, это как… – Доктор не договорил, вновь припав к бутылке.
– Завязывай с вредными привычками, – посоветовала я, бросила на стол смартфон и кивнула солдату: – Уходим, Николай.
– Проваливайте! Я сам знаю, что мне делать! – крикнул в спину пьяный Доктор.
Вопреки ожиданию Субботина, я повела его на второй этаж. Он удивился, но не возражал. Я вошла в дальнюю комнату, закрыла дверь, распахнула балконные створки.
– Когда-нибудь прыгал со второго этажа? – спросила я.
– Не помню. А зачем?
– Это несложно. Приземляешься на согнутые ноги и кувырок вперед.
– А перила? – Николай смотрел на перекрестье из тонких дощечек французского балкончика.
– Они не помешают.
– Я готов. Прыгаем?
– Сейчас нельзя, заметят. Позже не получится.
– А когда?
Я принюхалась.
– Скоро сам поймешь.
Я убираю пистолеты в карманы, беру Николая за руку, встаю напротив открытого балкона. Наши пальцы сжимаются.
Я хорошо представляю, что происходит на первом этаже. Ждать нам остается недолго.
Вот Доктор хватается за смартфон. Непослушные пальцы тычут в сенсорный экран, всплывают ненужные значки, фамилия Барсукова никак не находится. Переволновавшийся биолог в сердцах отшвыривает устройство и вливает в горло остаток виски.
– Мне надо успокоиться, я выбрался с того света, – твердит он.
Толстые пальцы срывают упаковку с дорогой сигары, специальные щипцы откусывают кончик. Доктор цапает зажигалку и плюхается в кресло. Он хочет расслабиться, прежде чем доложить Барсукову. Шумно втягивая воздух, он проводит сигарой под носом. К терпкому аромату табачного листа примешивается посторонний запах, но амбре изо рта мешает разобраться.
