– Я раньше думала, что в книгах есть указания или подсказки, которым можно следовать. И про «Тесс из рода Д’Эрбервиллей» я тоже так думала, но не нашла, что она пыталась мне сказать. Она меня только запутала, так что, по-моему, я была насчет всего этого неправа. Глупо так думать.
Но Тесс была убийцей. Она насмерть заколола Алека ножом для писем в пансионе, где звенели часы и стекло. Меня пронзило этой мыслью, как молнией. Убийца, убийца.
– Может, это я ее убила.
Мой голос сорвался на всхлип.
– Кого?
– Маму. Может…
– Шшш. Не выдумывай, как ты могла ее убить? Не надо, подумай о чем-нибудь другом.
Я понемногу успокоилась.
– Тогда расскажи мне про книгу, которую ты нашел.
– Их там куча. Особенно по истории и фольклору. В одной говорилось о том, что в прежние времена арестовывали людей, которые пытались узнать тайны загробной жизни. Считалось, что они должны оставаться тайнами, как будто можешь заразиться…
Речь его стала беспорядочной, он задыхался.
– Том. Ты меня боишься?
– Вроде того, прости. Но я сейчас всего боюсь. Мне не нравится, что со мной происходит. Раньше такого не было.
– Это не навсегда.
– Надеюсь.
– Еще что-нибудь нашел?
– Да, про старых богов. Про греческих, знаешь, и римских. У римлян была такая штука, называлась «час волка» – в три или в четыре утра, когда духи поднимаются из могил, как с постели встают, и бродят на воле.
Я задумалась.
– Не уверена, что им нужно специальное время, – наконец сказала я.
– Я все размышляю об этом. Это еще и дурное время, время хаоса, и, Руби…
– Да?
– Я не могу выбросить из головы, что этот час волка должен случиться с нами. Что он почти настал.
53
Древо жизни
27 декабря 1983
Пять утра.
Я проснулась. Посмотрела в окно. Я знала, что нужно делать. Уверенность сгустилась за ночь, вползла в меня, как плотный низовой туман вползает в землю. Охотник. Собиратель, но не того, что смертно, не человеческих останков. Сейчас нужно было выйти на охоту. Добыча была готова, она почти желала, чтобы ее нашли. Я чувствовала, как она ждет, ждет, ждет меня. Я слышала прошлой ночью ее резкий голос, звавший меня по имени откуда-то снаружи. «Где ты? – кричала она. – Мне смертельно нужно с тобой кое-чем поделиться».
Подушка Сандры пустовала – ее спящего лица на месте не было. Я второпях оделась, у меня дрожали пальцы, пока я застегивала на пальто пуговицы с якорьками. Посидела на кухне, попила чаю, пока не рассвело, а потом вышла из дома, чтобы в третий и последний раз навестить пустое дерево.
– Глядите-ка, – сказал Криспин, привалившись к дереву, внутри которого скрывалась его гниющая плоть. – А ты не спешила. Я тут, по-моему, уже лет сто, совсем один. Понятия не имею, куда все делись.
Его глаза цвета металла блеснули, обратившись на меня, словно он подозревал, будто это моя вина – что, наверное, отчасти так и было. Он напомнил мне картинку из «Маленького принца»: брюки заправлены в сапоги, плащ, утомленный вид. Я заставила себя взглянуть на сердцевину пустого дерева, чуть правее глаз Криспина.
– Ты что там увидела? – резко спросил он.
– Ничего.
Я отвела глаза от торчавшего вихра, – который ушел глубже с тех пор, как я здесь была, погрузился в дерево, – и снова посмотрела Криспину в лицо.
Я не знала, как начать.
– Ты не устал? – спросила я, словно престарелая тетушка, осведомляющаяся, как он себя чувствует.
Вот же неуклюжая.
– С чего ты вдруг? Я редко устаю, – зыркнул на меня Криспин.
– Ясно.
Я опустила глаза и потыкала носком ботинка в толстый слой слежавшихся листьев и рыхлую мягкую землю. Стебли стелющегося плюща уже начинали цепляться за кору пустого дерева, снова запечатывая его.
– Ты уверена, что с тобой все нормально? – спросил Криспин. – Ты как-то похудела, я смотрю.
Несмотря на насмешливый тон, пальцы его тревожно заметались по карманам плаща.
– На что ты смотришь? – повторил он, и я отвела глаза от клочка золотистых волос, присыпанных кусочками коры и земли; теперь за них зацепился еще и мертвый бурый лист.
– Криспин, – начала я, охваченная внезапным вдохновением, – ты еще не был в Африке? Элизабет мне как-то сказала, что ты больше всего на свете хотел туда поехать.
Он посмотрел на меня настороженно, с подозрением. Серебристые глаза снова потускнели до матового металла.
– А что? Ты пытаешься от меня избавиться?
Я покраснела и пожала плечами:
– Нет, конечно. Просто она мне как-то сказала, что у тебя есть карта и что ты ее все время рассматриваешь, выучил все названия…
Его плечи обмякли.
– А, да. Странно. Я об этом чуть не забыл. Все бы отдал, чтобы снова увидеть ту карту. В последние дни ничего не могу найти. Там Ботсвана, и еще мне нравился Свазиленд. Хотел бы я когда-нибудь побывать у шаманов.
Я порылась в подлеске.
– Вот она, – сказала я, показывая Криспину карту.
– Как здорово, что она опять у меня.
Его глаза засияли, потом снова потускнели.
– Мне здесь стало довольно непросто. Раньше за меня многое делала ты, но потом ты, кажется, ушла. Знаешь, так нельзя, я так сильно старался тебя заполучить.
– Ты о чем? Ты с самого начала был против того, чтобы я осталась. Ты ревновал Элизабет и Тома. Ты ни с кем не хочешь их делить.
Он пожал плечами.
– Думай как знаешь.
Потом его глаза потемнели, и он склонил голову к плечу.
– От того, чего не знаешь, вреда не будет.
Несмотря ни на что, он по-прежнему мог меня доставать. От раздражения закололо в затылке.
– Опять ты со своими штучками. Поспорить готова, ты тогда знал, что это заяц, да? Ты нарочно заставил меня его убить, потому что решил, что так будет смешно?
Он вздохнул и посмотрел вдаль. За его спиной зашуршало какое-то мелкое создание, и он обернулся его послушать.
– Может быть, – наконец произнес он. – Я всегда любил пошутить. Хотя… шутки не всегда были такими злыми. Но я заскучал, мне не нравилось, как все шло в последнее время. Если бы я знал, как из этого выпутаться, так бы и сделал.
Он впервые выглядел по-настоящему напуганным.
Я не должна была спрашивать. Не должна. Разве Том мне не говорил, что людей когда-то наказывали за вторжение в тайны мертвых? Что есть вещи, которые не должны знать те, кто живет и дышит, но Криспин стоял передо мной, и я не смогла удержаться. Мне хотелось вглядеться в могильную тьму и увидеть, что там.
