– Нет, - прохрипел он. У него на глазах закипели слезы. Но он не собирался поддаваться отчаянию. Это означало бы поражение. - Послушай меня. Помнишь Вену, как мы вальсировали на мощеной соборной площади - только мы с тобой, во время медового месяца? И ты смеялась, потому что это напомнило тебе о том, как отец учил тебя вальсировать. Помнишь? Вот так ты и вернула это воспоминание - через оставшиеся у тебя связи. Эти ниточки еще существуют. Ты сказала, что обрывки воспоминаний повсюду вокруг, только их никак не ухватить. Эти чудовища украли их у тебя, Джилли, и тебе надо их просто вернуть. Это необходимо. Хватайся за эти ниточки. Иди по ним к твоим воспоминаниям.
Его охватило вдохновение; он представил себе несколько книг в жестком переплете, стоящих на ее письменном столе, - ее любимый роман. Она перечитывала его каждые два года.
– Закрой глаза, Джилли. Поезжай в Нарнию
[16]
. Питер, и Сьюзен, и Люси, и - боже мой, как, черт возьми, зовут еще одного?
Она затихла в его объятиях.
– Эдмунд, - прошептала она. Что-то оборвалось у него внутри.
– Эдмунд. Да, точно. Это все равно что вальсировать с отцом, Джилли. Ты подключилась. Вроде магистрали от настоящего к прошлому, к тому первому разу, когда ты прочла все эти книги за один прием. В этом доме, детка, живут воспоминания. И ты тоже здесь - та девочка, какой была когда-то. Тебе надо за нее держаться.
Лицо Джиллиан было по-прежнему прижато к его лицу. Вдруг оно стало теплым и влажным от слез. Он чувствовал, как что-то в ее чертах меняется.
Прозвучал ее дрожащий и какой-то наивный голос.
– Майкл?
Отстранившись от нее, он в немом изумлении наблюдал за тем, как ее раздувшееся лицо возвращается к нормальному виду, смотрел в ее глаза, впервые за долгое время обращенные на него как на мужа.
И в тот же момент он почувствовал, как пальцы призрака холодными лезвиями погружаются в его затылок, пронизав кожу и кости.
Майкл одеревенел, а потом провалился в глубокий колодец древней памяти.
Все, что ей ведомо, - это голод.
Она и ее сестры там, в темных тоннелях, вьющихся под Карт-Хадаштом, вдали от храма Молоха. Они как высохшие скорлупки; пустота внутри доставляет им постоянные мучения. Бог-король излучает энергию - темную, хаотичную силу, их искорежившую. Теперь они превратились в пиявок, жаждущих испытать вкус того, что было похищено, предвкушающих момент счастья, не приносящий удовольствия, но без которого они уже не могут обойтись.
Они стали Невестами и Дочерями Молоха одновременно, напитавшись его сущностью, а он, в свой черед, поглощает их жизненные силы.
Каждый раз, как новая девственница спускается по ступеням, чтобы стать его жертвой, они вынуждены наблюдать, как бог-король овладевает ею и, проникая в нее, лишает ее радости и чистоты. Пожиратель детства, осквернитель девственниц - вот кто такой Молох. Они смотрят, испытывая мучительный голод, пока он наконец не использует девушку до конца, и только тогда им разрешается подойти к нему, чтобы он убаюкал каждую из них и разрешил напитаться от него. Каждой дает он одно воспоминание. Одно мгновение блаженства юности, которое поддержит их до следующего раза.
Это лишь разжигает их аппетит, заставляя сходить с ума от голода, - теперь, когда они ощутили вкус блаженства в душе и на губах.
Но этого недостаточно.
Итак, она ждет в темноте вместе с сестрами, сходя с ума от голода. И вот входит новая девушка - стройное создание, задрапированное в тонкое полотно, с бронзовой кожей и совершенным лицом. Красота - проклятие для Дочерей Молоха.
На этот раз они не ждут.
Голод чересчур силен. Одного воспоминания недостаточно.
В тот момент, когда девушка доходит до самого низа каменной лестницы, они вырываются из темных тоннелей под мерцающий свет факелов. Девушка при виде их визжит, потревожив Молоха, который поворачивается, чтобы на них посмотреть. Дочери Молоха не медлят. Когда они набрасываются на него, разрывая его длинными когтистыми пальцами, в глазах бога-короля появляется печаль, а не удивление. У него внутри еще остались не переваренные похищенные воспоминания, и Дочери вырывают эти лакомства из его груди.
Молох слабеет на глазах.
Глаза его меркнут.
Бог-король мертв.
Девушка считает их своими спасительницами. Она рыдает в приливе благодарности.
Но они наваливаются на нее и похищают ее сущность, ее невинность. Пресытившись, Дочери Молоха смогут какое-то время обойтись без этой подпитки, но они так долго голодали, что заставят темные силы, их создавшие, облечь сущность девушки в форму.
Она станет их запасом, резервом, спасет их от голода… пока город наверху не пожертвует следующей девственницей.
И следующей.
И следующей.
Майкл заморгал, и очертания комнаты вновь обрели четкость. Спину опалило болью в том месте, где пальцы уродливого существа вонзились в его плоть. Закричав, он крутанулся на месте, разорвав хватку призрака и, тем самым, установленную между ними связь. Существо пыталось причинить ему боль и, возможно, погубить его. Вполне вероятно, что Том Барнс потерял сознание не из-за шока, а из-за раны, нанесенной существом, в которое превратилась его мать. Но Майкл был уверен: эта тварь не предполагала, что он отнимет у нее питающие ее образы. Все, что ощущал Майкл за пределами воспоминаний, - это черная бездна, вакуум, тоскливая пустота небытия. Он чувствовал голод призрака.
Совсем не важно было, воспоминания ли это самого существа или некая родовая память, пропущенная через поколения этих жутких созданий.
Имело значение лишь то, что оно, это создание, причиняло людям вред.
Так же, как это было раньше, на лесистом склоне холма, добравшееся до его рассудка существо сразу зачахло. Оно и вправду напоминало теперь скорлупу - иссохшее и явно хрупкое. Оно протянуло к Майклу длинные руки, шаря костлявыми пальцами.
– Нет! - прорычал он, с размаху ударив тварь кулаком по голове и раскроив череп с одного удара.
Уродливая женщина рухнула на пол, а в воздухе поплыл серебристый туман - как считал Майкл, кровь этих существ.
Джиллиан все еще стояла на нижней ступени. Ее окружили несколько омерзительных тварей в бесформенных пальто, а другие сгрудились выше на лестнице.
– Отдайте мне их, уродки! Я хочу получить их назад! - пронзительно кричала она, глядя на них со свирепой яростью.
Они не решались к ней подойти.
Майкл заметил на полу оброненную им монтировку и кинулся к ней. Увидев распростертое на полу тело Тома Барнса, Майкл с опозданием подумал о том, куда подевалась его мать - вернее, то существо, в которое она превратилась. Краем глаза он успел заметить метнувшуюся позади тень и почувствовал, как его тянут назад, потом ударился спиной о паркетный пол, ощутив резкую боль от удара.
