Иванушкин тоже ничего не сказал Игнату. Хотя должен был знать. Да и Райков обошел этот момент молчанием. Как все это объяснить?
— Будем разбираться, — сказал он.
— А что там разбираться! Пролетела я с завещанием!.. Можешь всем рассказать, какая я дура! — Игнат услышал короткие гудки.
Его сознание сразу выдало новый курс. С Райковым каши уже не сваришь, а Иванушкин свое дело еще не раскрыл. Игнат ему пока интересен.
Глава 9
Прошли всего сутки, а Иванушкин изменился до неузнаваемости. Еще вчера в нем все горело, а сегодня в глазах темнело остывшее пепелище.
— Аркадий Анатольевич Севрюгин умер своей смертью, — сказал он, глядя куда-то сквозь Игната.
— А как же тетурам?
— Севрюгин принимал его. Есть показания свидетелей.
— Миронников среди них числится?
— Что вы от меня хотите?
— Вы знаете, что Миронников проиграл бракоразводный процесс? Диана получила девяносто процентов состояния Севрюгина.
— Это его и убило, — сказал Иванушкин. — Причем в прямом смысле. Миронников пришел к Севрюгину, сообщил ему трагическую для него новость, и сердце не выдержало.
— Тетурам ни при чем?
— Да. Вы извините меня, э-э…
— Игнат Матвеевич.
— Вы извините, Игнат Матвеевич, но у меня масса срочных дел.
Иванушкин выставлял посетителя за дверь, и тот не стал сопротивляться. Из машины он позвонил Райкову, договорился с ним о встрече.
В ОВД Каратаев узнал, что Райков отправился в больницу, к гражданке Калининой. Оказывается, к ней вернулась память. Почему, спрашивается, следователь не сказал об этом Игнату?
Он встретил Райкова во дворе больницы. Тот увидел Каратаева и поморщился, как от зубной боли.
— Что сказала Калинина? — спросил Игнат.
Ему было все равно, как реагировал на него следователь.
— Калинина не видела, кто ее ударил, — сухо сказал Райков.
— Совсем ничего не видела?
— Да, — подтвердил Райков.
— Надеюсь, я могу с ней поговорить?
— Это не ко мне, — заявил следователь.
— А как насчет адреса?
— Какого адреса?
— По которому Верстаева взяли.
— Зачем тебе?
— Да один момент выяснить хочу.
— Дело Калининой закрыто! — отрезал Райков.
— Как оно может быть закрыто, если?..
— Для тебя закрыто!
— Вот как?
— Все ясно. Не надо ничего перекапывать.
— А если ты подводишь под монастырь невиновного человека?
— Верстаев виновен. Я в этом уверен. А если тебе нужен… — Райков кивнул, открыл папку, нашел в бумагах нужную запись и продиктовал Игнату адрес.
На этом их разговор и закончился.
Игнат зашел в кабинет заведующего отделением, чтобы получить разрешение на встречу с Калининой, и застал у Макеева Миронникова.
Ярослав пребывал в прекрасном настроении. Его можно было понять. Калинина не назвала имя настоящего преступника, поэтому Верстаев так и останется обвиняемым. Миронников мог с облегчением выдохнуть и вернуться к Диане, которая ждала его с распростертыми объятиями.
Миронников много сделал на пути к успеху. Он и с судом договорился, и Севрюгина на тот свет отправил, и следователя подмазал. Не зря же смерть Севрюгина была признана естественной.
Да и Райков держал марку, не давал спуску Верстаеву. Возможно, и он попал под тайное обаяние Миронникова.
— Какие люди! — Ярослав искренне обрадовался Игнату.
Но блеск в его глазах казался Каратаеву фальшивым.
Ярослав поднялся с места, пожал Игнату руку. Макеев всего лишь кивнул ему в знак приветствия. Ну да, он же заведующий отделением, а Каратаев для него так и остался в статусе рядового охранника.
— Юрий Дмитриевич, мне бы с Калининой поговорить.
— Зачем? — поинтересовался Миронников.
— Есть пара вопросов.
— Намек понял. — Ярослав широко улыбнулся, достал из кармана бумажник, вынул из него несколько пятитысячных купюр, протянул Игнату. — Я же говорил, что не обижу, если ты злодея найдешь.
Каратаев мог бы отказаться от денег, но делать этого не стал. Не время сейчас настраивать Миронникова против себя. К тому же ему хотелось посмотреть, легко ли тот расстается с деньгами.
Игнат забрал купюры, но жаба в глазах Миронникова даже не квакнула.
— Может, тебе нужнее? — спросил Игнат. — Насколько я понял, ты остался без работы.
— Работа не волк, мне за ней бегать не надо.
— Я бы тебя к себе на работу не взял, — не зло, даже с сожалением сказал Игнат.
— Да? — Миронников слегка растерялся.
— Только без обид. Подлог с брачным договором ты прозевал. Процесс проиграл, босса своего не уберег. Говорят, у него сердце не выдержало, после того как ты обрадовал его разводом.
— Да, не выдержало, — внимательно глядя на Игната, сказал юрист.
— Может, надо было как-то помягче?
— Я очень мягко сказал. Он даже почти не расстроился.
— Ну да, у него же оставались десять процентов. Выше крыши. Он вообще вел себя спокойно. Даже не пытался обанкротить свою компанию.
— Ты же не стал бы убивать своего ребенка, не так ли? — показал зубы Миронников.
Обстановка накалялась, пора было спускать пар, но Игнат еще не все сказал.
— А почему всего десять процентов? Можно было бы оставить Севрюгину двадцать.
— Кто мог оставить?
— Тот человек, который составлял договор.
— Это делала Калинина.
— Вот я и хотел бы ее об этом спросить.
— Оставь девушку в покое. Ей нельзя сейчас волноваться. — Миронников выразительно глянул на Макеева. — Иначе может возникнуть рецидив.
— Да, не исключено и такое, — заявил врач, нахмуренно глядя на Игната.
— Нельзя?
— Нежелательно.
— Слово врача — закон. — Игнат приложил руку к груди, выражая свое полное смирение. — Спасибо вам, Ярослав Николаевич, вы пробудили меня к жизни. Я открываю свое детективное агентство. Если вдруг возникнет критическая ситуация, прошу обращаться ко мне.
— Мы обязательно так и сделаем, — сказал Миронников.
Он сделал такое движение, как будто собирался взять Игната под локоток и подтолкнуть его к выходу из кабинета.
— Тогда не буду вам мешать. — Игнат покинул помещение и неторопливо направился к выходу из отделения.
