— Ты был только с Мариной? — в раздумье спросила она.
— Не понял.
— Только с ней, больше ни с кем?
— Да, только с ней.
— А я спала и с мужем, и с любовником.
— Не надо ничего говорить.
— Надо. Или ты принимаешь меня такой, какая я есть… — Диана задумалась над продолжением фразы.
— Да я приму тебя любую! Лишь бы ты была моей!
— Я не знаю. Мне нужно подумать. Езжай домой. А я буду соображать насчет того, как нам быть, — медленно, растягивая слова, проговорила Диана.
— Как долго ты будешь соображать?
— Пока мы не окажемся вместе.
Диана произнесла это неуверенно, но ее робкую улыбку Эдик воспринял, как рассветное солнце. От радости ему даже захотелось запеть петухом.
Игнат не торопил события. Четвертый день они с Татьяной вместе. Она ясно давала понять, что любит его, хочет быть с ним, но в постель к себе не впускала. Более того, Игнату пришлось перекочевать в кабинет, поскольку Кристина не хотела больше ночевать в своей комнате. В первую ночь заснула как миленькая, а потом вдруг почувствовала слабину.
Наверное, в доме у Каблукова она себе такой вольности не позволяла. Хотя бы потому, что место рядом с мамой по ночам там занимал кто-то другой. Игнат старался гнать от себя дурные мысли, а они лезли в голову, как мыши в дырявый амбар.
Татьяна стояла у плиты. Прическа, макияж, головокружительный запах духов. Уютное домашнее платье из мягкой ткани, передник с зайчиками. Она была милой, нежной, бесконечно родной. Игнат не удержался, подошел к ней сзади, обнял.
— Давай не сейчас, — сказала она и качнула головой.
— А когда?
— Давай вечером.
— Ты ко мне уже привыкла?
— Вот вечером и скажу, — заявила женщина и загадочно улыбнулась.
В дверь кто-то позвонил. Игнат напрягся. Все это время он ждал, когда к ним пожалуют незваные гости из Подвойска, присланные Каблуковым или Ипполитовым, а то и обоими сразу.
Но за дверью стоял Райков. Игнат убедился, что за капитаном никого нет, и только потом впустил его.
— А я все думаю, живой ты или нет, — переступая порог, сказал тот.
— А что со мной может случиться?
— Ну мало ли. Вдруг догнали тебя и убили?
— Кто догнал?
— А у кого ты украл жену? — Райков загадочно улыбнулся.
— У кого я украл жену? — Игнат нахмурился и подозрительно глянул на него.
— У Каблукова.
— Я украл у него именно свою жену.
— Так я ж не против, — с усмешкой сказал Райков.
— Ты откуда знаешь?
— Здравствуйте вам!
Игнат провел Райкова в свой кабинет и заявил:
— И тебе не хворать.
— Я в том смысле, что мы Еремеева взяли. А ты до него еще раньше добрался.
— Да, добрался.
— И у Каблукова свою жену увел.
— Вернул жену, — поправил его Игнат.
— Конечно, вернул!
— Зачем ты пришел? — спросил Игнат, с подозрением глядя на него.
— Хотел бы с твоей женой поговорить.
— О чем?
— Так она же с Каблуковым жила.
— Допустим.
— А Каблуков у нас подозреваемый. Сам знаешь, по какому делу.
— Знаю.
— Возможно, она что-то знает.
— Каблуков знает. Его допроси.
— Он меня близко к себе не подпускает.
Татьяна постучала в дверь, но не стала ждать, когда Игнат позволит ей войти, шагнула в кабинет.
Райков поднялся, восторженно глядя на нее.
— У нас гости? — спросила она, кивнув ему в знак приветствия.
— Еще какие!.. Это ведь я сказал ему, что вы живы! — заявил Райков.
— Да, я вас видела. — Татьяна тепло улыбнулась ему.
— Мне бы насчет Каблукова с вами поговорить.
— Он меня не похищал, — сказала она и качнула головой.
— Нет, мы его не в этом обвиняем.
— А зря. Он лишил меня свободы, держал как птицу в золотой клетке.
— Про птиц в Уголовном кодексе ничего не сказано.
— В твоем — не знаю, а в нашем сказано, — проговорил Игнат. — Статья сто двадцать семь, незаконное лишение свободы.
— Если надо, я напишу заявление, — со всей серьезностью сказала Татьяна.
— Заявление? — Райков озадаченно глянул на нее.
— Возбуждайте дело, берите Каблукова за жабры, везите в Москву и допрашивайте сколько угодно, — жестко отчеканил Игнат. — А мою жену оставьте в покое.
— Игнат говорил мне, что Каблуков мог покушаться на него и убить Горнякова, — сказала Татьяна. — Но я об этом ничего не знаю.
— Не знаете?
— Если бы я проведала, что Игнат жив, то бросила бы все и приехала к нему.
— Если вы могли приехать к нему, значит, Каблуков не лишал вас свободы.
— Он держал меня под воздействием. Днем со мной работал психолог, а вечером… — Татьяна запнулась, посмотрела на Игната и опустила глаза.
— Что вечером?
— Я пойду. — Она поджала губы, повернулась к Игнату спиной и торопливо вышла из кабинета.
— А заявление?
В ответ Татьяна лишь мотнула головой и плотно закрыла за собой дверь.
— Заявления не будет, — сказал Игнат и тоже вышел.
Татьяна стояла у плиты, тупо глядя на кастрюлю, в которой закипал, вспениваясь через край, мясной бульон. Она была в ступоре.
Игнат обнял ее. Женщина прильнула к нему и расплакалась.
— А вечером он приходил ко мне, — тихо сказала она. — Иногда я не могла его прогнать.
Игнат молчал, прикусив нижнюю губу. Татьяна говорила о том, что никак нельзя было исправить. Можно только отомстить, но Игнат не рвался отлавливать Каблукова. Зачем, если эта сволочь рано или поздно сама заявится к нему?
— Утром я хваталась за голову, но потом появлялся Игорь Александрович. Он вил из меня веревки. Ты можешь бросить свою жену.
— Ни за что!
— Мне очень стыдно.
— Ты же любила меня.
— Только тебя.
— У тебя был Игорь Александрович, а у меня — водка.
— А женщины? — забеспокоилась вдруг Татьяна.
— Ни с кем. Ни единого раза.
Игнат вспомнил, как укладывал в постель Диану.
Татьяна почувствовала, как он напрягся, и спросила:
