— Надеюсь, ты не в бочках коньяк доставлять будешь в целях экономии? — настороженно спросил Остапов.
— Обижаете, начальник. А вообще, если бы тому же Мезенцеву дать попробовать его любимый напиток с закрытыми глазами, интересно, узнал бы он его?
— А это, Аля, не наше дело. Пусть себе понты колотит, сколько хочет. Для него это важно.
— Да я поняла. Будет ему все, как он захочет. Не придерешься.
— Ой, Алевтина, что-то я волнуюсь. Понимаешь, люди, с которыми ты столкнешься, богатые и очень богатые. Они мыслят другими категориями. Для них двадцать тысяч долларов за бутылку — это нормально. Для многих из них внешний антураж — это все.
Алька закатила глаза:
— Ну я же понимаю, что к чему! Просмотри список спиртного, утверди смету, да надо заказывать напитки, посуду для них. А потом обсудить программу — как все будет выглядеть.
— Я понятия не имею, как все будет выглядеть. Мы в первый раз устраиваем грандиозную дегустацию напитков. Планирую, что это действо будет происходить после приема новых членов клуба.
— А сколько будет официантов, кто будет сервировать столы? — у Альки горели глаза, она снова чудесным образом преобразилась. И Остапов подумал, что возможно все и обойдется.
Глава 23
Вениамин Петрович Подберезкин плавился от жары в автомобиле, поджидая Веревкину. Уже часа два, как она зашла в магазин «Элитные коньяки», и пока от нее не было ни слуху, ни духу. Надо было бы, конечно, взять приличную машину с кондиционером, тогда не мучился бы. Остапов ему давно выделил отличный «Фольксваген», но уж больно не хотелось возить в ней эту мерзкую толстуху Алевтину.
С ее приходом в «Сатори», шефа как подменили. Он все меньше нуждался в нем, Вениамине Петровиче. А ведь чтобы занять свое место под солнцем близ начальства, пришлось такие комбинации выстроить, стольких людей подвинуть… Причем убрать их было не сложно. Самым трудным было сделать так, чтобы никто и подумать не мог, что это дело его, Подберезкина, рук. Никто и не думал. Считали, что они жертвы экономического кризиса — что делать, средний менеджерский состав сокращают. А он суетился, хлопал руками по жирненьким ляжкам и участливо цокал языком. И все, абсолютно все считали его прекрасным, тонко чувствующим человеком.
А теперь вот Остапов все больше времени проводит с Веревкиной, у них появились общие секреты…
Как можно быть такой неухоженной и неуклюжей! Вот у него, например, жена — не чета этой розвальни. И молодость, и фигура, и вкус — все на месте. Правда, она чересчур требовательна в смысле финансов, но дорогой камень требует дорогой оправы. Да и вообще, его супругу с Веревкиной не то что сравнивать нельзя, а даже упоминать в одном разговоре. Они как лебедь и лягушка. Лебедь, конечно, его женушка, ну а лягуха, разумеется, Алевтина.
И потом, ему так радостно было лицезреть, как от разочарования вытянулось у Альки лицо, когда она увидела, какого железного коня ей приготовил Вениамин Петрович. А теперь сам мучается. Получилось, как в поговорке «назло бабушке отморожу уши».
Наконец, появилась виновница его бед. Она шла в сопровождении молодого человека, бережно несшего в руках коробку, по всей вероятности, с коньяком. Алька забралась в машину, на этот раз села на заднее сиденье, поставила коробку себе на колени и замерла.
— Поехали, Вениамин Петрович! Только очень аккуратно, без толчков и резких торможений. У меня очень ценный груз. Отвезем его в офис и потом поедем дальше закупаться.
— А не проще было бы, госпожа Веревкина, поехать по дальнейшим делам, не заезжая в офис? Я понимаю, вам, конечно, неведомы такие понятия, как цена бензина и амортизация автомобиля, но, тем не менее, они существуют. И еще есть такое понятие, как оптимальный маршрут движения.
Подберезкин замолчал, страшно довольный собой. То, что выдала эта выскочка, ввергло его в шок:
— А вам знакомы такие понятия, как нагоняй от начальства за пререкание с его эмиссаром?
Вениамин Петрович развернулся к Альке всем корпусом.
— Что такое? — от возмущения его желеобразное тело заколыхалось вместе с амортизаторами автомобиля. — Я не понял, это кто здесь эмиссар? Ты, что ли? Ты говори, да не заговаривайся. Ты еще под стол пешком ходила, а я уже работал менеджером. И я не позволю, чтобы всякие выскочки разговаривали со мной таким тоном.
— Ах, не позволите, значит, — ответила Алевтина с издевкой, ничуть не испугавшись. — Ну тогда я сейчас звоню Остапову и прошу избавить меня от вашего общества. Тогда вы сможете, наконец, заняться своим любимым менеджментом.
Подберезкин онемел, развернулся и взялся за руль.
Он ехал, сцепив зубы. Ненависть к Веревкиной достигла наивысшей точки. Правая рука Остапова плотно закрыл все окна в машине, чтобы новой фаворитке босса стало плохо. И не просто плохо, а чтобы она впала в кому и навсегда исчезла из его жизни, из жизни Остапова и всей «Сатори».
Липкая духота накрыла его с головой, но Вениамин Петрович приказал себе терпеть. Алевтина заворочалась на заднем сиденье и попыталась опустить стекла, но ей это не удалось, так как они были заблокированы Подберезкиным. Он ликовал. Алька сопела, но молчала и о пощаде не просила.
«Ну и прекрасно, — подумал он, — будем терпеть». В ушах зашумело, звуки, доносящиеся из радио стали отдаляться, перед глазами запрыгали мятлики. «И мальчики кровавые в глазах»
[9], некстати вспомнилось Вениамину Петровичу. Едва въехав на территорию
«Сатори», Подберезкин рухнул головой на клаксон и потерял сознание. Машина протяжно загудела. Алька осторожно поставила коробку с коньяком рядом с собой на сиденье, просунула руку к водительской дверце и сняла ее с блока. Открыла машину и вывалилась на улицу. Из будки секьюрити выскочил охранник Сергей. Моментально оценив ситуацию, он подхватил находящегося в беспамятстве под мышки.
— Эй, Валерка, подмогни, одному мне этого тюленя не вытащить.
Алька, стоящая возле машины в полуобморочном от жары состоянии, заметила, что второй охранник не тронулся с места, пока не убедился, что ворота, пропускающие на территорию, закрылись. И только после этого он оставил свой пост и отправился помогать напарнику.
«Секьюрити никогда одновременно не уходят, пока не закроют ворота. Видимо, это предусмотрено инструкцией. А ребята за свою непыльную работенку получают более чем неплохую зарплату. Так зачем же рисковать и не выполнять то, что требуется по правилам? Следовательно, и правда, вечером никто посторонний не мог проникнуть в „Сатори“ незамеченным. А это значит, что ко мне в номер тоже посторонний попасть не мог. Неужели это был кто-то свой? А почему бы и нет. Вон как Подберезкин меня ненавидит. Только зачем ему мой сарафан?» — и Аля снова пригорюнилась.
Отдуваясь, охранники вытащили Вениамина Петровича из автомобиля. Приехавшая через десять минут неотложка забрала его с собой, констатировав тепловой удар.
