— Вот есть же на свете минуты радости! Это такая вкуснотища, что у меня даже ушибленные ноги стали меньше болеть.
На что Пустозвонова возмутилась:
— Вот у кого какие радости! Для меня радость книжку почитать, — Алька вытаращила глаза, — полистать вечером репродукции каких-нибудь передвижников, в консерваторию сходить.
— Когда это, интересно, ты последний раз была в консерватории? — взвилась Алевтина.
— Неважно когда, хоть бы и никогда. Но я же говорю о том, что мне, как духовному человеку, доставляет удовольствие. А тебе — торт поесть! Нет, Рёва, ты самая настоящая обжора!
— Это я обжора? — заголосила Веревкина. — Я?! Ах так!.. Сиди тогда в одиночестве, наслаждайся передвижниками, а я пошла домой, и больше я тебе никогда не позвоню, выдра болотная.
Алька вскочила, но тут же резко села, пригнулась и дернула за рукав Светку, призывая ее сделать то же самое.
— Ты что, сказилась?
— Тише, там за столиком около входа сидит Анька Винникова. И знаешь, с кем она чаи распивает? С Подберезкиным, менеджером с моей работы. Не оборачивайся. Я не хочу, чтобы он меня заметил. Анька ведь точно расскажет, что мы у нее про лекарства спрашивали. Он меня и так ненавидит, так что я не хочу лишних косых взглядов. Тем более он тут же настучит Остапову.
— Давай за ними проследим. Что-то мне эти посиделки подозрительны, — также тихо предложила Светка.
— Как же нам мимо них пройти? Ведь если выйдем после них, то наверняка их упустим. Подруги еще пошептались и приняли решение проползти за столами. Первой поползла Светка. Она воспользовалась эффектом внезапности, поэтому ей удалось беспрепятственно покинуть кафе на глазах изумленных официантов.
С Алькой этот номер не прошел: едва она опустилась на корточки, как к ней устремился один из гарсонов, снимая полотенце с руки. Как будто хотел прихлопнуть припадочную клиентку, точно муху.
— Позвольте, женщина, — протянул он, — в чем дело? Что вы себе позволяете?
Он бросил взгляд на столик, уверенный, что дамы не рассчитались за съеденное и таким экстравагантным способом хотят избежать оплаты. Но на блюдце лежали деньги, причем впопыхах подруги оставили весьма щедрые чаевые.
— У меня ноги устали за целый день, так мне легче, — объяснила Алевтина, шагая вприсядку за столами и опасливо из — за них выглядывая.
Девушка на секунду замерла, увидев, как Подберезкин обернулся и окинул зал настороженным взглядом. Затем продолжила свой путь.
Через несколько минут она уже сидела у подруги в машине и пялилась на двери торгового центра. Ждать пришлось довольно долго, за это время они успели выработать план дальнейших действий, решив отправиться следом за парочкой на машине. Чтобы их не заметили, по всем правилам слежки необходимо было пропустить перед собой пару автомобилей. А на дороге то отставать, то уезжать вперед… одним словом, вводить преследуемых в заблуждение.
Только одного не учли сыщицы — что не только у Поберезкина, но и у Анны имеется свой автомобиль, а, значит, надо быстро решать, за кем из этих двоих стоит следить.
Винникова открыла дверь своего небесно-синего «Ситроена», в это время Подберезкин стоял рядом и что-то импульсивно говорил. Анна отмахивалась от него.
— Ты, Светка, езжай за Анькой, а я поймаю машину и двинусь за Вениамином. Придется нам разделиться, иначе мы ничего не узнаем.
Через минуту Алька уже остановила ухоженную «копейку» с веселым дедком за рулем.
— Куда едем, красавица? — спросил он, играя бровями.
— За мужем следить будем, — Алька брякнулась на переднее сиденье, — вон за тем мужиком.
И она указала на Подберезкина.
— Ого, солидный мущщинка, сразу видно, что не из простых, вон какой толстый да важный. Что, поганец, никак с той мокрицей загулял, что у машины стоит?
— Почему с мокрицей? — удивленно спросила Аля.
— Ну а кто она? Раз он с этой бабенкой загуливает, значит, она или зараза, или мокрица, или шалава. Как хочешь называй, только каким-нибудь плохим словом. Уразумела? Не буду же я говорить, что он загуливает с той интересной женщиной? Тебе же это неприятно будет, правда ведь? Ты ж меня остановила, значит, мой клиент. А клиент всегда прав. Он деньги платит, значит, должен слышать то, что ему приятно. Правильно я говорю?
Алька кивнула головой, не сводя глаз с Подберезкина.
Тот отошел, наконец, от «Ситроена» и в явно возбужденном состоянии отправился к своей серебристой «Тойоте».
Старичок завел свой жигуленок, низко припал к рулю и тронул вслед за объектом слежки. Ехали долго, Подберезкин пару раз останавливался: около небольшого винного магазина и около киоска с газетами. Выходя из машины, он каждый раз небрежно оглядывался, буравя пространство цепким взглядом. Алька сразу пригибалась к коленям, а старичок прятался за развернутой газетой.
— Вы бы, уважаемый, не вели себя, как в классическом фильме про шпионов. А то вас раскусить — раз плюнуть. Вы бы в газете еще дырки для глаз вырезали.
— Не боись, деваха, нас не вычислят. Старая школа. Разведка. Алька недоверчиво хмыкнула.
— Меня вот что беспокоит. Похоже, не одни мы за твоим франтом следим. Вон тихонечко так глазками в сторону поведи… Да не вертись ты, как овца круженная. Осторожненько влево глянь — вишь, машинка черненькая, «Ниссан Примера», у моего зятя такая же. Так она едет за твоим благоверным прямо от того места, где ты меня тормознула. И останавливается там же, где и он.
— Может, показалось, — Алька нервно сглотнула.
— Не, не показалось, — старичок шмыгнул носом. — Разведка.
Дальнейшую дорогу Алька наблюдала не столько за «Тойотой», сколько за черным
«Ниссаном». Его водитель вел себя профессионально: то догонял преследуемую машину, то отставал. И когда вдруг начинало казаться, что следят за Вениамином только Алька с дедком,
«Ниссан» вдруг вырастал, словно из-под земли.
Через минут сорок Подберезкин проехал указатель «Петухово» и свернул на грунтовую дорожку. «Ниссан» проехал мимо, а Алькин водитель сбросил газ и притормозил у обочины.
— Чего ж вы остановились? Он ведь уйдет, — закричала Алевтина.
— Не боись, не уйдет. Но ехать сейчас за ним опасно, вишь, больше никаких машин нет. Он медленно поедет дальше, побережет свою таратайку. Гляди, ухабы какие! Удивляюсь я этим олигархам, — старичок приклеил папиросу к губе. — Денег — куры не клюют, дома понастроят, а на дорогу, значитца, денег им жалко. Это ж любой знает, что инхраструктура — в первую очередь!
Он досадливо сплюнул. Внезапно перестав рассуждать про «инхраструктуру», вернулся к главному:
— Мы через пару минут осторожненько поедем следом. Чтоб внимание не привлекать.
А как увидим его, то проедем вперед, там и остановимся. Поняла? То-то же. Разведка!
