— Смотри, Стас, — Борецкий толкнул ногой тюк, из которого торчали плотно увязанные военные куртки, черные армейские ботинки с высокой шнуровкой. — А вон там разбитые ящики с нашими АКМ китайского производства. Есть американские «М‑16».
Высокий никарагуанец в военной форме без знаков различия быстрым шагом шел к русским дипломатам в сопровождении нескольких офицеров.
— Вы Сергеев? — спросил он, протягивая руку. — Полковник Клементе. Мы начали сбор образцов и описание.
— Откуда шел самолет?
— С территории Гондураса. Кстати, если вам интересно, то один из пилотов выжил.
— Что? — Сергеев от неожиданности остановился и уставился на полковника. — Выжил пилот сбитого самолета?
— Да. Он сейчас находится в нашей штабной машине, ему оказывают первую помощь. Но никаких повреждений, несовместимых с жизнью, он не получил.
— Вы допрашивали его?
— Нет еще.
— Полковник, мне срочно нужно допросить этого человека!
— Конечно, сеньор Сергеев. Мы вам дадим такую возможность. Что вы хотели еще осмотреть?
— Вы не поняли, полковник! — Сергеев прищурился, сверля никарагуанца взглядом. — Мне нужно допросить его прямо сейчас. Понимаете, пока он не пришел в себя. У нас есть кинокамера? Мы снимем его показания. Эти показания потом будут использованы против тех, кто его сюда послал, против тех, кто поставляет сюда оружие, против тех, кто поддерживает эту войну. Это нужно сделать прямо сейчас.
Клементе некоторое время молча смотрел на русского дипломата. Потом кивнул:
— Пойдемте. Я распоряжусь, чтобы его привели в палатку. Мы установили палатки для солдат, которые будут несколько дней прочесывать местность и собирать груз. Вам освободят одну из палаток для допроса и киносъемки.
В центре большой армейской палатки поставили складной дюралевый стол и несколько стульев. Борецкий распоряжался солдатами, которые открывали клапаны окон, откидывали входной полог, потом притащили два больших светильника на треногах, подключенных к передвижной дизельной электростанции. Наконец, все было готово.
Двое солдат поддерживали под локти молодого человека с перевязанной головой и обмотанной бинтами ногой. Окровавленная штанина была распорота до самого паха, американец опирался на толстую палку и шел, еле касаясь раненой ногой земли. Подпрыгивая и тяжело опираясь на палку, он морщился и что‑то шептал себе под нос, испуганно косясь на окружающих его никарагуанцев с автоматами. И когда его грубо усадили на стул посреди палатки под яркие софиты, он, наконец, увидел Сергеева и Борецкого. В лице летчика появилось недоумение, а в глазах мелькнула надежда.
— Кажется, с ним тут обращались совсем не любезно, — тихо сказал Борецкий по‑русски. — Запуганный какой‑то.
— Пережить авиационную катастрофу — уже чудо. Будешь тут запуганным, — ответил ему Сергеев. — А учитывая, какой груз нашли в разбитом самолете, он может и пожалеть, что остался жив. Ладно, давай начнем.
Подойдя к столу, Сергеев опустился на стул и положил диктофон. Летчик смотрел на него с недоумением. Он явно хотел спросить, куда и к кому попал, ведь эти двое очевидно европейцы или американцы. Он не понимал, что они делают среди никарагуанцев, и, следовательно, не понимал своего положения и дальнейшей участи. А еще он разглядел на лице Сергеева свежие ссадины и один кровоподтек на скуле.
— Назовите свои имя и фамилию, — приказал Сергеев по‑английски.
— Я лейтенант Юджин Хасенфус, — поспешно ответил пилот. — А вы кто?
— Вы понимаете, мистер Хасенфус, что вас сбили в воздушном пространстве чужой страны с грузом военного назначения? Сбили в воздушном пространстве страны, в которой идет гражданская война. А законное правительство не имеет контрактов с США на поставку оружия. Следовательно, вы везли оружие контрас, которых здесь, имея все основания, считают бандитами. Вы подпадаете под обвинение в контрабанде оружием с отягчающими последствиями, учитывая объемы груза.
— Я являюсь военнопленным, на меня распространяется конвенция… — торопливо начал пилот, но Сергеев его перебил:
— Вы бы являлись военнопленным, если бы Никарагуа воевала с вашей страной. Вы являлись бы военнопленным, если бы вас захватили во время ведения боевых действий и вы были бы одеты в отличающую вас форменную одежду. Но вас сбили, когда вы везли в чужую страну оружие для бандитов. Вы уголовный преступник, мистер Хасенфус. Вы понимаете это?
Пилот опустил голову. Он явно был испуган. Одно дело, находясь на территории США или, в крайнем случае, Гондураса, рассуждать о превосходстве своей страны и ее роли в мировой политике, о ее лидерстве на международной арене. Так можно было думать с гордостью, находясь в воздухе. Но когда сидишь ободранный и раненый перед людьми, которых твоим оружием должны были убивать, то ощущения, надо думать, не из приятных. Пришло время ответить на один из вопросов пленника.
— Вас, Юджин, могут судить и расстрелять. Вас могут просто отвести вон к тем деревьям и шлепнуть, как негодяя, — говорил Сергеев, сверля американца взглядом. — Может быть, так с вами и поступят. Но пока я имею возможность спасти вашу жизнь, хотя вы мне не нравитесь. Кто я такой? Я скажу. Но после того, как вы услышите мой ответ, у вас будет не очень много вариантов своего дальнейшего поведения, которое может спасти вам жизнь. Я специальный представитель МИД Советского Союза в этой стране. Моя задача собрать как можно больше доказательств того, что некоторые чиновники из высшего эшелона власти США, руководители спецслужб занимаются поставками оружия для никарагуанских контрас и тем самым разжигают еще больше пожар гражданской войны в этой стране. Они это делают в обход не только специальных решений Организации Объединенных Наций, но и в обход Белого дома. Вы понимаете, что стоите одной ногой на эшафоте, Юджин?
— Но я… Я не мог поступить иначе, я военный человек, я получил приказ и обязан его выполнить!
— Все правильно, Юджин. Все было бы просто замечательно, если бы ваши страны находились в состоянии войны, но вы влезли в чужую войну. И вы преступник. Мне снова вас убеждать?
— Не надо, — тихо ответил американец. — Чего вы хотите от меня?
— Рассказать на кинокамеру все, что знаете. В какой части вы служите? От кого вы получали приказы, как и какими силами велась поставка оружия в Никарагуа?
— Я после таких показаний лишусь карьеры. А мои близкие в США потеряют уважение других граждан, — тихо заявил пилот.
— Слушай, ты, герой! — Сергеев поднялся со стула и, опершись кулаками на стол, наклонился к пленнику. — Тебя беспокоит уважение к твоим близким? А меня беспокоит, что я скажу мужу и родителям одной женщины, которая была убита три часа назад твоим соотечественником, бывшим майором морской пехоты Георгом Коулманом. Именно Коулман координировал здесь вопросы поставок оружия для контрас. Именно он убил эту русскую женщину, дипломата, которая занималась вопросами культуры, которая везла подарки детям этой страны. И мне плевать на тебя и твою карьеру! У меня одна задача — прекратить эту войну! Ты летел сюда на пикник? Не знал, чем рискуешь?
