Они лежали у окна на груде строительного мусора, напряженно всматривались. У пирса кормой к берегу было пришвартовано лишь одно судно — «Лисица»! Оно подошло несколько минут назад, и там уже возились люди. Андрей достал телефон, машинально выключив звук. Надо сообщить своим. Что за черт — где связь? Сеть то появлялась, то пропадала, звонок не проходил. Нора, глядя на его терзания, проделала то же самое, но и ей не удалось дозвониться до коллег. Дальше пытать удачу было некогда. Да и что им скажешь? Здесь несколько рыбацких деревень, а они даже не знают названия этой. Указатель на въезде отсутствовал. Не подвела интуиция, не напрасно следили за посудиной! Волей‑неволей угодили в самую гущу «подготовительных» событий… Андрей старался не высовываться, непроизвольно сжимал обросший цементом огрызок кирпича. Рядом сдавленно пыхтела Нора. Она уже вся испачкалась, измазала нос в цементе.
— Эндрю, ты был прав… Господи Иисусе, как же ты был прав… Это они…
Видимо, вся компания перебралась на катер с нижней палубы яхты «Эспарелла» — никто и не заметил. Яхта — не главное, там куратор или местный «направляющий», а все исполнители — здесь… В сизой утренней дымке колыхались фигуры. Люди по скрипучему трапу выбирались на пирс, направлялись к причалу. Один остался охранять катер. Навстречу от склада выдвинулись двое — смуглые мужчины в невзрачной рабочей одежде. Из туманной хмари вырисовывались террористы, их лица становились все четче. Первым в компании «местных» шел Сайдулла собственной персоной — высокий, сухопарый, в обыкновенной ветровке и джинсах. Он что‑то хмуро выговаривал «работягам» — те согласно кивали. У начала пирса, за штабелями ящиков, проявились еще двое в спецовках и с оттопыренными карманами — там явно лежало оружие. Они в беседу не вступали, просто присутствовали. Люди по одному сходили с пирса, проходили короткий пустырь и исчезали в соседнем здании. За Сайдуллой вышагивал невысокий Гази Хабир с каменной физиономией. Нора, разглядев его лицо, как‑то возбужденно задышала, напряглась. Андрей положил руку ей на плечо — а то рванет еще, никакая пуля не остановит! Она посмотрела на него как‑то жалобно, облизнула губы. Можно представить, как поощрят рядовую сотрудницу ЦРУ, поймавшую опасного террориста…
Остальных он тоже знал — большинство заочно, по фотографиям, сделанным Мансуром. Размашисто шагал, сделав важное лицо, здоровяк Абу Каббар. Ему на пятки наступал какой‑то нервный, с дрожащей физиономией Башир Фарук. Он сутулился, что‑то шептал — сам с собой разговаривал, а может, с Аллахом. Немного приотстал и на вид казался спокойным Карим Талеб — сравнительно молодой, с насмешливым лицом.
Последним тащился Мансур Хамиль. Парень в целом неплохо выглядел, сохранял цвет лица. Волнение выдавали лишь бегающие глаза. Он подтягивал штаны, шмыгал носом, не замечая, что наступает на собственные шнурки.
Вся компания растворилась в соседнем здании. На причале остались охранники, но и они ушли за штабеля, предпочитая не мозолить глаза.
— Вот и приплыли, девочка… — зашептал Андрей. — Связи нет, да и поздно вызывать подкрепление. Мы с тобой, конечно, до позеленения крутые, но с двумя пистолетами многого не добьемся. Здесь как минимум четверо с оружием, не считая террористов‑исполнителей и их начальства…
— Но мы можем попробовать… Мы можем их напугать, отрезать от катера…
— Ты серьезно? — изумился он. — Где же ваша коронная национальная осторожность? Вы же всегда других посылаете в бой! Ты вроде ислам не приняла, чтобы спешить в райские сады…
— При чем тут ислам? — горячилась Нора. — При чем тут религия? У терроризма нет национальности. У меня кузина, между прочим, уехала с мужем в Пакистан и приняла там ислам…
— Я бы лучше водочки принял, — улыбнулся Андрей. — Прекращаем пустые споры, штурмовать террористов мы не будем. Вернутся на судно, будем дальше следить за ними на машине…
Эти люди уже возвращались на пирс, тащили тяжелые сумки. Каждому хватило ноши, кроме Сайдуллы. Он замыкал процессию, оглядывался. Кивнул автоматчикам за штабелями. Вышли на пустырь те, что их встречали, провожали глазами. Сердце колотилось. Снова включилось шестое чувство. Не взрывчатку ли несут? Хранили на старом рыбном складе, куда никакая спецслужба не доберется, и вот настал ее час. Каждый тащил в сумке не меньше пятнадцати килограммов — двигались грузно, меняли руки. ЧТО еще они могут там нести? Не песок, не кирпичи, а что‑то плотно уложенное, почти без острых углов…
Нора тоже поняла.
— Эндрю, что делать? — срывающимся голосом воскликнула она. — Это взрывчатка, это очень много взрывчатки… Если мы их упустим, то уже не найдем…
Эту братию действительно нельзя было упускать.
— Нора, смотри! Если вылезти в правое окно, то до моря можно добраться незамеченным. По прямой до катера метров сто, на море волны, не заметят… Попробую прицепиться, спрячусь на палубе — она вся завалена рыбацким хламом… Мы обязаны знать, куда они пойдут. Другого выхода я не вижу…
— Я пойду с тобой… Я умею плавать, я хорошо плаваю, меня готовили…
— Не дури! — испугался Андрей. — Ты мне там не нужна, только путаться будешь. Возвращайся к машине, старайся с берега проследить за катером, звони нашим… Будет возможность — я сразу выйду на связь…
Не было времени пререкаться! «Гоп‑компания» уже перебиралась на катер. Долго ли завестись и убраться? Он не стал раздеваться, стаскивать рюкзак (последний все равно гидростойкий, в нем телефон, документы). Спустился с мусорной кучи, побежал к угловому окну. Сколько времени в запасе? Жалкие минуты! Нора что‑то вякала в спину, но он уже не вникал. Вывалился наружу, прополз по‑пластунски пару метров и съехал к камням на берегу. «Что ты делаешь, кретин? — ужаснулся голос разума. — Если с берега и не заметят, то на катере все равно до тебя доберутся!» К черту разум, когда ситуация выходит из‑под контроля! Еще не все террористы прошли на катер, переставляли на палубу тяжелые сумки. Андрей прополз между камней, вонзился в воду головой вперед…
Морская водица, мягко говоря, не прогрелась. Это были незабываемые мгновения. Тело сковало холодом, одежда и обувь тянули ко дну. Он четко наметил направление, плыл под водой, энергично используя все конечности. Плыл до предела, пока не иссяк кислород в легких. Плавно поднялся на поверхность, лег на спину, глотнул воздуха и снова ушел на глубину. Вынырнул еще раз, бегло оценил обстановку. До катера метров двадцать, уже работал винт, на палубе — пусто. Последний рывок! Он плыл под водой, как торпеда, извиваясь корпусом. Бурлила вода, приближалось ржавое брюхо…
Андрей обогнул кормовую часть слева, обнял скользкую сваю, вынырнул на миг, чтобы пополнить запас кислорода, снова пошел вниз. Он перебирал руками по ржавому борту, искал, за что зацепиться. Чудом не затянуло под винт…
Подрагивал корпус судна. Винт перемешивал слои и гнал пену. Он вытянул руку, зацепился за выступ под иллюминатором, прижался к судну. Держаться можно, но только в статическом положении.
Андрей задрал голову — в принципе, у судна низкая осадка, можно дотянуться до леера… И тут рядом вынырнула голова с вытаращенными глазами! Он отшатнулся, выпустил иллюминатор. Нора тяжело дышала, волосы прилипли к лицу. Это было эффектно, черт возьми! Сердце чуть не выскочило из груди. Она шарила рукой по корпусу, зацепилась за тот же выступ, повисла.
