Ее глазами я смотрела на мерно вздымавшуюся грудь. И сейчас совсем не следы изувечившей кожу болезни или мысли о недавней близости занимали меня. Я чувствовала переполнявшее это существо желание убить! Уничтожить, растерзать…
Глаза сощурились — мир сузился до тонкой полоски света, центром которой стала грудь мужчины. Место, под которым бьется его сердце.
Нет!
Мысленный вскрик ужаса. Больше путешествия на этой лодчонке по неизвестному океану меня пугала только перспектива сделать это в одиночестве, и меня стиснуло со всех сторон чужой яростью. Как плитой, придавило злобой. Гневом.
На секунду свет померк, заслоненный мысленным образом уже привидевшейся мне демоницы. Ее перекошенным от ненависти лицом, оскаленным окровавленными клыками ртом и наполненными тьмой глазами.
Нет!
Стремясь прогнать наваждение, я затрясла головой. И тут неожиданно поняла, что это не мысленное желание — голова в реальности судорожно задергалась, перекатываясь по плечам из стороны в сторону. И пусть рука с оружием, продолжая приближаться к спящему мужчине, двигалась уверенно, обзор основательно исказился.
«Я тоже могу влиять на это тело!» — озарило меня.
Тут же я осуществила подспудно бьющуюся в сознании мысль: не видеть этого кошмара! Хотя бы так не становиться соучастницей убийства.
Мир вокруг исчез — веки сомкнулись. Замерла рука с занесенным клинком — даже тариль было сложно нанести смертельный удар, не видя цели.
Взбешенное шипение демоницы реальной болью ударило по моим ушам. Рефлекторно руки взлетели вверх, стремясь зажать уши. Меч выскользнул, чтобы с громким звоном упасть на дно баркаса, задев якорную цепь.
Звук разбудил мужчину. Приоткрыв глаза, замутненным от боли взглядом я заметила, как он стремительно вскочил на ноги, едва увидел свой меч и меня, рухнувшую рядом на колени.
Это была уже только я.
Наваждение пропало, как и ощущение чуждой воли, довлеющей над телом. Исчезла и боль, позволив мне уже самостоятельно встретиться взглядом с Тенью. С мужчиной, который, как ни крути, спас меня уже дважды. С которым я теперь делила постель и… которого только что пыталась убить.
«На его месте никто не предположил бы другого, — призналась я себе, ломая голову, — как выкрутиться из этого положения?»
Но переживала я не о том. И Тень быстрым взглядом, в котором уже не было и намека на сонливость, окинул все вокруг и, уставившись совсем не на клинок, быстро дал мне понять это. Смотрел он на рваные края обрубленных канатов.
Он не спросил ни почему, ни как, ни зачем.
— Давно? — Рывком подскочив к борту, где крепились бочонки с водой, вытащил из воды обрубок каната и уставился на океан.
— С полчаса, — каким-то неживым голосом ответила я, понимая, что он спрашивает о времени утраты самого ценного — воды. И понимая, что запасы пресной воды отнесло от нас в неизвестном направлении очень далеко — их не увидеть, не вернуть.
— Сам виноват! — Сжатая в кулак рука мужчины в гневе с силой опустилась на край лодки, основательно качнув ее.
Я удержалась на ногах, только ухватившись за остов мачты.
— Ты не винишь меня?
Обращалась к напряженной спине мужчины. Тень не оборачивался, я видела только вздувшиеся на шее мышцы и его напрягшиеся руки. Но и этого хватило, чтобы понять, насколько сильные эмоции обуревают его.
— Нет, — сказал он отрывисто и резко. В голосе рыбака, что поразило меня неимоверно, прозвучал стыд.
— Но нам же недолго осталось плыть?
Я всей душой надеялась, что это так.
— Долго.
— А… воды больше совсем нет?
В ответ он отстегнул флягу, которая болталась на отброшенном в сторону ремне. И тряхнул ею. По звуку я поняла, что воды там меньше половины.
Невольно сглотнув, перевела взгляд на поднимающееся солнце. Оно припекало уже сейчас, а к полудню жара станет нестерпимой.
— Ты не спросишь меня, почему я это сделала? — Я сама задала гнетущий меня вопрос, отчаянно ища возможность оправдаться, объяснить, что совсем не желала погубить нас. Да еще таким кошмарным образом.
Мужчина так и не обернулся. Некоторое время молчал, усилив мое ощущение вины до колоссальных размеров.
— Нет. — И, прежде чем успела изумиться такому ответу, пояснил: — Понимаю. А если не понимаю, спрошу потом, когда доберемся до земли.
А не доберемся, мне от этого знания легче не будет.
— У нас говорят, что женщина на корабле — к беде, — припомнив так изначально поразившее меня несоответствие взглядов на этот вопрос в наших мирах, прошептала я.
— Только если она тариль. — Почему-то именно сейчас он обернулся, бросив на меня очень странный взгляд — задумчивый, печальный и настороженный одновременно.
Палач!
Я промолчала, скрывая за безмолвием отчаянную душевную боль. С его выводом не поспоришь. Как бы ни был этот изгой обделен женским вниманием ранее, он сделал ошибку, оставив меня.
Я хотела спросить, что же нам делать. В уме билась одна мысль: три дня! Именно столько, по данным экспериментальной науки, может протянуть без воды человек под палящим солнцем. Подпадают ли под это правило жители этого мира?
— Уйди в укрытие, разденься и попытайся уснуть, — перебил меня Тень.
И точно, болтать сейчас бессмысленно, только силы тратить. Находясь еще в состоянии шока от случившегося и действуя механически, я поднялась на ноги и двинулась к навесу на корме баркаса. Там, безропотно подчиняясь словам мужчины, разделась и легла на подстилку. Уже сейчас хотелось пить.
Но я не заикалась о своем желании, молча наблюдая за рыбаком. Он, натянув короткие штаны, поднял мачту и закрепил парус, явно избегая взглядов в моем направлении. Но ветер был очень слабым, даже развернутый парус не придал нам значительной скорости.
На мгновение нырнув ко мне, Тень вытянул наружу один сундучок. Я знала, там хранится одежда. Что он с ней делал, я не видела, но особенно и не задавалась этим вопросом. Сознание лихорадочно искало выход, какой-то способ избежать неминуемого кошмара — смерти от обезвоживания.
— Дождь! — Слово вырвалось синхронно пришедшей в голову мысли. — Нас спасет дождь!
— Дождя не будет недели две. — Сухой отклик убийственного по своей значимости ответа пришел снаружи.
Слегка переместившись, я подобралась к проему и посмотрела на небо. Ни облачка.
«Но и вчера так было, — цепляясь за надежду, возразила себе. — А буря случилась».
— Ты не можешь знать наверняка!
— Это все рыбаки знают, — бесстрастно отозвался мужчина. — Океан называют проклятым. Мы в той его части, где дожди крайне редки. Я уверен в сроках, опыт, знаешь ли…
