Подхватив кубок, наполнила его вином из кувшина, на миг загородив его от меня собственным телом. Я любовался его женственными изгибами, вновь воскрешая в памяти недавние мгновения любви.
— Утоли жажду, мой воин! — Вернувшись, она протянула мне вино.
Вопреки давним убеждениям, я принял из ее рук кубок, жадно отхлебнул. Лидия не отступила, положив ладони мне на плечи, она с сосредоточенным видом провожала взглядом каждый глоток. Это было странным.
— Стой! — вдруг резко подалась она вперед, чуть не врезавшись лбом в металлический край чаши.
В недоумении отведя в сторону кубок, пристально посмотрел на жену: в чем дело? Она сглотнула, растерянно отведя взгляд.
— Дай мне половину, — протянув руки, обхватила прохладные металлические края. — Умираю от жажды.
Взгляд ее при этом был умоляющим. Каким-то виноватым и обреченным. Мое сердце сжалось. Сам не мог понять, откуда в душе возникло нежелание разделить с ней эту чарку вина?
Я же готов был отдать ей все, начиная от собственной империи и заканчивая собственным сердцем. Руки словно налились свинцом, пальцы оцепенели, странный холод поселился в груди, медленно, но верно растекаясь по телу. Неужели…
— Дай! — Словно заклиная меня, Лидия вцепилась в кубок, яростно потянув его на себя.
— Нет. — Слово получилось едва различимым, губы не слушались меня, язык ощущался разбухшим и неповоротливым. Как и собственное тело. Даже осознав предательство, я не мог в него поверить и причинить вред ей и ребенку — все в моем замедляющемся с каждым ударом сердце протестовало против этого.
Ей удалось оторвать мои пальцы от кубка. Взгляд стал мутнеть, скрывая от меня происходящее, но я успел увидеть, как Лидия выпила остатки отравленного вина. До самого последнего глотка.
Это отозвалось в немеющем теле вспышкой обреченной боли. Не-э-эт! Но я не способен был помешать ей, безвольно обмякнув на ложе.
И еще успел почувствовать, как она легла рядом, тесно прижавшись ко мне. Как с трудом пробормотала:
— Им должно хватить времени использовать твою силу, прежде чем тариль переродится. Прости меня…
Дальше наступила темнота. Последнее, что я помню, — выворачивающее душу отчаяние. Почему нам было дано так мало времени, чтобы побыть вместе? Именно об этом я сожалел, а не о том, что не выполнил свой долг.
ГЛАВА 16
— Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!
Меньше всего я ожидала проснуться от диких воплей. Правду говоря, я вообще не ожидала, что проснусь. Все эти вопросы возникли в голове секунд за пять, пока мозг, уже смирившийся с собственной кончиной, пытался осознать очевидный факт: я жива. Или меня опять закинуло еще в чье-то тело?
Распахнув глаза и рывком дернувшись вверх, я почувствовала рядом аналогичное движение, предваренное изумленным хрипом.
Дох! Как? И он тоже жив?
Повернув голову, ошеломленно уставилась в такое же изумленное лицо четвертого по счету супруга. Что творилось в эти мгновения в душе? Казалось, на нас обрушилась вся боль, что за миг до гибели снедала сердца.
Можно ли, вырвав душу, спокойно вернуть ее назад и продолжать жить так, словно ничего не произошло? Нет! И сейчас, впившись друг в друга глазами, мы оба силились сделать вдох.
Так велика и надрывна была горечь испытанного. Жалящий осадок случившегося. Я предала. И он это понял.
Глаза жгло нестерпимо, но слез не было. Чувства, что переполняли сейчас, были так сильны, что даже плакать не получалось. Даже дышать.
Но мы живы! Поверив наконец в этот невероятный факт, дернулась вперед, хватая руку мужа. Он на мгновение раньше потянулся ко мне, обхватив за плечи. Не веря собственным глазам, мы оба стремились соприкоснуться. Найти подтверждение: сейчас все реально. Упрекать, обвинять, оправдываться? Совсем не это было сейчас главным. Стремительной тяжестью нахлынуло неслыханное облегчение — мы живы! И это единственное, что сейчас имело смысл.
— Ой, вы так мило сопели! — громовым голосом, заставив нас встрепенуться и обернуться на звук, рявкнула наша пробудительница.
Лилововолосая! Меня так и подкинуло над ложем.
И только с гневом уставившись на первопричину моих неприятностей, осознала, что Дох рядом рухнул на колено. Ого! Значит, мелкое божество на побегушках?
— О Великая Мать, ты спасла нас!
Голос воина дрожал от переполнявшего его облегчения, благодарности, счастья…
— Так это был не яд! — синхронно с ним прошипела я.
Провели, как восьмиклассницу!
— Ах! — буквально из воздуха выхватив большой носовой платок, треклятая «старушка» картинно прижала его к глазам, как бы промокнув каждый. — Это так романтично! Ну, как вы уснули вместе, словно бы навсегда. Кстати, я подглядывала из-за плеча, когда Шекспир писал свою бессмертную трагедию. Признаюсь, мне всегда хотелось воплотить этот сюжет в жизни.
Нервно вздрогнув, я бросила быстрый взгляд на недоуменное лицо своего супруга. Полного воплощения как-то не хотелось.
— И что? Весь сыр-бор из-за вашего желания поставить пьеску? — Меня переполнял гнев, но по реакции Доха сообразив, что «доброжелательница» не так проста, я всеми силами старалась не взвинчивать тембр голоса. — А дальше? Занавес! Актерам уже можно расходиться по домам?
— Увы! — Худшие подозрения оправдались: вредоносная местная небожительница с плохо скрываемым ликованием качнула головой. — Развязка еще не наступила.
И тут, основательно лишив меня самообладания, она преобразилась. Перед нами стояла юная прелестница со свисающими ниже бедер лиловыми косами, в кожаных штанах и полотняной рубашке.
Легко подпрыгнув, словно вспорхнув, она уселась на самый верх стеллажа с оружием. Расслабленно покачивая правой ногой, подмигнула мне с хищной усмешкой.
— Объясните? — С упрямством, присущим моему характеру, я скрестила руки на груди.
Пусть это было трудно, но заставила себя усмирить гнев. Оставаться безвольной пешкой в чужой игре больше не могла. Я хотела знать правду. Вины за собой я не чувствовала, наоборот, казалось, что все вокруг меня обманывали. Вон и у Доха лицо странно-напряженное.
— Ты про яд? Легко. Да, это не яд.
— А что? — Я закатила глаза к потолку. Ну какая же она интриганка! — И зачем понадобилось это представление?
О том, каких душевных мук мне все это стоило, и вовсе промолчим. Эта женщина мне душу вырвала и сердце пополам разрубила. Просто так?
— Вы выпили любовный эликсир. — Незнакомка зевнула. — Теперь вы полюбите друг друга.
Дох фыркнул. Я озверела. Приворотное зелье?! Из-за него я пережила вчерашний ужас?
— Да мы уже полюбили! И без зелья!
Не сдержав возмущения, топнула ногой. И тут же вспомнила то, что совершенно забыла из-за испытанного потрясения. Мы же голые! Ойкнув, метнулась к куску полотна, который служил мне полотенцем.
