— Я военный переводчик, работаю и там, и там.
— А на каком фронте?
Очень хотелось сказать «на скандинавском» и посмотреть, какое впечатление на сестёр это произведёт. Но Алексей, естественно, не мог себе позволить такое. А потому ограничился кратким:
— На разных.
И сразу же, чтобы увести в сторону разговор о своей профессии, Алексей начал рассказывать о себе то, что мог рассказать: немного из биографии, про семью, про институт, где работал до войны. Особенно на сестёр произвело впечатление, что Балезин когда-то жил и учился в Петербурге и что на одном из кладбищ покоится его милейшая тётушка Елизавета Юрьевна, о которой он часто вспоминает.
Время пролетело быстро.
— Спасибо вам за чай и за компанию, — поблагодарила, поднявшись, Софья Евгеньевна; её примеру последовала сестра. — Завтра на работу.
Алексей взялся было мыть посуду и убирать со стола.
— Я вам помогу, — сказала Ирина Евгеньевна.
Когда они закончили, Балезин сказал:
— Вы ничего не рассказали о себе. То, что вы работаете в школе, — это слишком немного.
Она ответила не сразу, видимо, это была больная тема.
— А что тут рассказывать: муж, инженер, был призван в первые дни войны и через месяц погиб… где-то под Лугой. Дочь перед самой войной вышла замуж и вместе с мужем отправилась к месту его службы на западную границу. От них никаких известий… Софья? Она человек одинокий. Вот и кукуем вдвоём.
Алексей понял, что ещё немного, и она разрыдается. Нужно было хоть как-то утешить женщину.
— Ирина Евгеньевна…
— Можно просто Ирина…
— Поверьте, Ирина, на войне всякое случается. Если ваша дочь в оккупации, то как же она может дать знать о себе? Вот увидите, она найдётся.
Похоже, она ожидала таких утешительных слов. Она посмотрела ему в глаза:
— Вы, наверное, очень любите свою семью, и у вас всё хорошо.
— Почему вы так решили?
— Письма можно было прочитать минут за двадцать, а вы читали их больше часа. Очевидно, перечитывали.
Балезин улыбнулся:
— Должен ещё раз заметить, что вы проницательный человек. Да, семья для меня — всё. Но очень за неё боюсь. Один нелепый случай может всё перечеркнуть. А в моей судьбе случай всегда много решал.
* * *
На этот раз Павел Михайлович Фитин был серьёзен и, пожав Балезину руку, сразу же перешёл к делу.
— Знакомьтесь, — официальным тоном произнёс он, указывая на невысокого загорелого человека лет пятидесяти с окладистой седой бородой.
— Георгий Петрович, — представился тот.
— Доложите оперативную обстановку по Ирану, — распорядился Фитин.
Рассказ того, кто назывался Георгием Петровичем, был недолгим, но обстоятельным. Из него вытекало следующее.
С началом Второй мировой войны Германия превратила Иран в плацдарм для военных действий против Великобритании, а затем и против СССР. К августу 1941 года число тайных агентов достигло несколько тысяч, в большинстве своём в областях, примыкающих к границе СССР. В Иране действовало четыре резидентуры: в Тегеране, Тавризе, Пехлеви и Мешхеде. Правящие круги Ирана во главе с шахом Реза Пехлеви открыто симпатизировали нацистам и не предпринимали никаких мер по пресечению деятельности гитлеровской агентуры. Германская разведка для прикрытия использовала легальные учреждения, прежде всего филиалы известных фирм: АЕГ, «Сименс», «Крупп», «Феррошталь», «Мерседес-Бенц» и других. Представителями фирм обычно назначались сотрудники Абвера, службы безопасности или старшие офицеры Вермахта. На военных предприятиях Ирана трудилось немало германских специалистов. В полиции и жандармерии работали десятки советников и инструкторов. В целом в Иран въехало более 6,5 тысячи граждан Германии. С помощью фирм гитлеровцы доставляли в Иран оружие и амуницию, необходимые для оснащения военизированных групп. Будущие диверсанты обучались методам и тактике диверсионно-разведывательных действий.
Советское правительство неоднократно пыталось повлиять на Реза-шаха, но результатов не добилось.
Несмотря на прогерманские настроения шаха и личные призывы Гитлера, тот не решался вступить в войну на их стороне, и немцы развернули подготовку для его свержения. С этой целью в Тегеран тайно прибыл глава Абвера адмирал Канарис.
Но переворот, назначенный на 28 августа, не получился: СССР и Великобритания двумя днями раньше ввели в Иран свои войска. При этом Советский Союз действовал в соответствии со статьёй 6 Советско-иранского договора 1921 года. Советские войска были введены на север Ирана, британские — на юг. Реза-шах отрёкся от престола и выехал в Южную Африку. Позднее, в конце 1942 года, в южные иранские порты высадились и американцы.
Услышав про Советско-иранский договор 1921 года, Балезин незаметно улыбнулся. Он присутствовал при его подписании и даже помнил точную дату — 26 февраля. А Георгий Петрович продолжал.
После ввода советских и английских войск правительство Ирана стало менять свои симпатии. Германской агентуре пришлось резко сбавить свою активность, а в ряде случаев уйти в подполье. Но она продолжала действовать, надеясь на лучшие времена. И они пришли. Если Германия в течение нескольких лет помогала Ирану, надеясь на его вступление в войну, а немецкие фирмы вкладывали солидные капиталы в его экономику, то в настоящий момент ситуация для иранцев резко изменилась, и в худшую сторону. Деньги обесценились, стоимость жизни возросла в несколько раз. Цена мешка муки превысила годовой доход среднего иранца. Всё это вызвало возмущение населения, а в ряде мест вылилось в демонстрации протеста и погромы продовольственных складов. Для наведения порядка власти ввели военные трибуналы, смертную казнь; митинги и собрания были запрещены. Сложившаяся ситуация создала благоприятную почву для возникновения различных прогермански настроенных групп. Они внушали населению мысль о скором приближении германских войск к границам Ирана, и это было оправдано — большинство иранцев не читает газет и не слушает радио. Гитлеровскими агентами даже был разработан план всеобщего восстания.
Георгий Петрович, возможно, ещё многое добавил бы к сказанному, но Фитин взглядом дал ему понять, что достаточно, и тот смолк.
— Спасибо. Свободны.
Когда Георгий Петрович покинул кабинет, Фитин усадил Балезина напротив себя в кресло.
— Ну, в общих чертах ты всё, что нужно, услышал. Теперь поговорим о частном.
Он достал из ящика стола фотографию. С неё на Балезина смотрел молодой мужчина с круглым лицом и светлыми, зачёсанными назад волосами; от правого глаза до уха тянулся небольшой шрам.
— Знакомься: Франц Майер. На момент прибытия в Иран в тысяча девятьсот сороковом году был в звании штурмбанфюрера СС. Не удивлюсь, если за три года работы пошёл на повышение. Умён, инициативен. До войны некоторое время работал в Советском Союзе как представитель одной из германских фирм. Неплохо говорит по-русски, по-персидски, является большим мастером перевоплощения: может сойти за торговца, имама, офицера иранской армии. Дополнительные приметы: высок ростом… сколько у тебя, поднимись?
