Полковник Гладышев ждал прибытия Балезина. Подал руку, пристально посмотрев в лицо:
— А ведь мы знакомы, хотя фамилии и имени друг друга не знали. Ну что, узнаёшь?
Алексей улыбнулся:
— Узнаю… Вот только кудри куда подевал?
Гладышев рассмеялся и в ответ лишь погладил поседевшие волосы ёжиком на голове. Это был связник Балезина с Хитровки, тот самый парень в рабочей робе и с чёрными кудрями, которые всё время выбивались из-под кепки. Он сильно изменился. И дело не только в отсутствующих кудрях. Он пополнел, выглядел солидно, хоть и во взгляде было что-то задорное и молодое из далёкого тысяча девятьсот девятнадцатого. Он был третьим, кто кроме Отмана и Ершова знал Балезина-Дюваля, да и то только в лицо. Алексей тогда сильно злился, что этот парень не удосужился состричь весьма приметные чёрные кудри.
Гладышев усадил Алексея за стол напротив себя, выставил бутылку коньяка и фрукты. Спохватившись, что Балезин голоден, достал ещё хлеб, колбасу и баночку с чёрной икрой, которая в Иране не являлась дорогостоящим продуктом.
— Может, сначала о деле? — запротестовал Алексей, но хозяин кабинета только рассмеялся:
— О деле мы ещё поговорим, много и долго. А ты с дороги. Ну, давай, за встречу, за победу!
Выпили. Потом вспомнили молодость — Хитровку и банду Кошелькова.
— Досталось тебе тогда, — покачал головой Гладышев и сжал кулаки. — Всё-таки этого подлюгу Кошелька мы ликвидировали. Его и всю банду.
— Один ушёл.
— Ах да, этот, как его… Малыш. Помню-помню, сбежал, сволочь, через трубу. Ведь это он тогда стрелял в тебя в «Чёрном вороне»?
— К счастью, только ранил. А вот Архангельскому повезло меньше… добил его гад пулей в голову.
Помолчали. Гладышев налил ещё по рюмке.
— Давай за боевых товарищей! Часто вспоминаю: мужики были, что надо… Ты Ершова не встречал?
Балезин пояснил, что они не только друзья, но и дружат семьями.
— Ясно, молодцы. А про Курбатова не слышал? — спросил Гладышев и тут же спохватился: — Ах, да, ты ведь и не мог его знать. Говорят, погиб где-то в Туркестане в середине двадцатых. Жаль… Он ведь, как и я, в угрозыск пришёл от станка. Мало что мы тогда умели… Это Отман многому нас научил. Интересно, жив?
Алексею, к немалому удивлению Гладышева, пришлось рассказать о семье, в том числе кем ему приходился Сергей Генрихович. О себе, естественно, промолчал. А Гладышев и не расспрашивал, понимая, что людям такой, как у Балезина, профессии вопросы биографического характера не задают. Но насчёт себя всё же вкратце пояснил:
— А я вот в том девятнадцатом ушёл добровольцем на Южный фронт, да так и остался в армии. Мотался по гарнизонам с юга на север, с запада на восток. Потом была академия… потом в тысяча девятьсот тридцать седьмом уволили, благо что не расстреляли как командира полка. В тысяча девятьсот тридцать девятом перед Халхин-Голом восстановили в кадрах. Повоевал, даже награду получил, лично Жуков вручал. А через год направили на переподготовку, догадываешься какую. И вот теперь сижу в этой дыре под названием Тегеран. Дважды подавал рапорт с просьбой отправить на фронт — всё без толку! Ведь я же в первую очередь армейский офицер… Впрочем, здесь тоже фронт.
«И я подавал рапорт», — хотелось сказать Балезину, но он промолчал.
Выпили по последней. Алексей с аппетитом доедал бутерброды и фрукты; от фруктов он давно отвык.
— А теперь перейдём к делу, — сказал Гладышев. — Обеденный перерыв окончен. Не куришь?
— Бросил, давно уже.
— Молодец, а я вот никак не могу.
Он достал из пачки «Казбека» папиросу, помял и закурил. Говорил Гладышев не спеша, обстоятельно. Балезин, знавший уже, что в Тегеране состоится встреча Сталина, Черчилля и Рузвельта, иногда прерывал его, задавая наводящие вопросы. Из сказанного Гладышевым следовало, что немецкая разведка разработала план операции под кодовым названием «Длинный прыжок», целью которой было убийство трёх глав государств. Гитлеровцы возлагали большие надежды на эту операцию, поскольку она могла изменить ход Второй мировой войны. Для этого на помощь Майеру, руководившему всей иранской агентурой, была сброшена в 60 километрах от Тегерана группа опытных диверсантов во главе со штурмбанфюрером Мерцем. Диверсанты были укрыты в надёжном месте, после чего, замаскированные под местных жителей, двинулись на верблюдах к Тегерану. На въезде в столицу их встретили люди Майера с грузовиками, на которые они поместили снаряжение и оружие. Целью группы Мерца была подготовка условий для приёма большой группы диверсантов во главе с самим Отто Скорцени. Скорцени уже бывал в Тегеране, изучал обстановку на местах и являлся автором операции «Длинный прыжок».
После того как группа разместилась и освоилась в Тегеране, её радисты вышли на связь с Берлином. Но радиопередатчики были запеленгованы, а сообщения расшифрованы. Действовавшие в тесном контакте советская и английская разведки получили ценную информацию, и группа террористов была ликвидирована. Но полной уверенности, что немцы не учтут ошибки и не повторят задуманное снова, нет, тем более что агентура в центральном районе Тегерана не выявлена и не обезврежена. Руководитель группы диверсантов Мерц был единственным, кто за последние месяцы выходил на связь с Майе ром. Но Мерц убит при задержании. Осталась единственная ниточка — Лоренц.
— Так что вся надежда на тебя, — закончил Гладышев. — Если вычислим Лоренца, мы выйдем на Майера и на всю группу. Тебе предоставляется полная свобода действий; инициатива — любая, и помощь от меня тоже любая. Но результат должен быть. Если немецкие диверсанты сделают хотя бы один выстрел по… ну, сам знаешь, по кому… нам не сносить головы.
Балезин молчал. Нет, не о решении поставленной задачи думал он, не о Лоренце и методах его обнаружения. Его всегда коробило, когда вопрос ставили ребром: грудь в крестах или голова в кустах; герой или враг? А если не герой — то почему обязательно враг? При царе-батюшке так не рассуждали. Было бы нелепо, например, услышать от Батюшина или его ближайших помощников, кто отправлял его, Балезина, за линию фронта: задание не выполнишь — не сносить головы. Впрочем, виноват здесь не Гладышев и не те, кто над ним. Тут дело в системе…
— Что молчишь? — прервал его раздумья Гладышев.
Чтобы отогнать подступившие мысли и вернуться к деловому разговору, Алексей спросил:
— Кто ещё со мной будет работать? Мне о них нужно знать всё. И ещё: мне срочно нужен художник.
* * *
На следующее утро невдалеке от дома, где Алексей снял комнату (что-то вроде меблированных комнат, но на иранский лад), остановился автомобиль. Парень-таксист откинулся на спинку сиденья и стал ждать. В этом условленном месте он все последние дни с восьми до девяти утра ожидал своего «пассажира». Пока он ждал, Алексей Балезин, одетый по-восточному, спустился из своей комнаты второго этажа вниз, прошёл мимо дремавшего у входа хозяина и вышел на улицу. Минут через пять он был уже в условленном месте и открывал дверцу такси. На него настороженно смотрел совсем ещё молодой человек, с виду щуплый, круглолицый, с тёмными, как спелая вишня, глазами. Балезин назвал пароль, парень ответил.
