Как ни странно, ситуация казалась весьма благоприятной: площадь перед ипподромом опустела, машин почти нет; из шести оставшихся автомобилей два свои, включая такси Ашота. Вот только где Лоренц?
Наконец, на ступеньках входа появился один из людей Торговца. На пару секунд он остановился, чтобы поправить галстук. Это был условный сигнал, он означал: «Внимание!»
Ганс Дитрих Лоренц (в Иране, разумеется, он был под другим именем) покидал ипподром с двояким чувством. С одной стороны, он впервые за полгода прилично выиграл, и это дало ему повод пропустить в баре пару рюмок любимого им французского коньяка. А с другой… интуиция ему подсказывала одно — опасность!
Он быстро сел в первое подъехавшее к нему такси и на персидском языке, который за несколько лет работы в Тегеране неплохо освоил, указал, куда ехать.
Неужели его пасут? — мелькнула мысль, едва они отъехали от ипподрома. Лоренц искоса глянул на лицо таксиста. Оно показалось ему знакомым. Он хотел было приказать остановиться, но Ашот — а это был он — вдруг тормознул и без его команды. Мгновенно в машине очутился ещё один человек. И Лоренц понял, что влип.
Так и случилось. Тот, кто заскочил в машину на заднее сиденье, мигом приставил к затылку германского резидента пистолет и скомандовал не двигаться. Ашот так же быстро ощупал карманы и, не найдя оружия, отрицательно покачал головой. Его напарник убрал пистолет от затылка Лоренца и откинулся на заднее сиденье: хоть за окном было уже темно, всё происходящее в машине мог заметить посторонний.
В подобных ситуациях опытный Лоренц уже бывал. И прекрасно знал, что ещё минута, и его оглушат по голове или набросят на лицо платок, пропитанный хлороформом или подобной усыпляющей гадостью. Поэтому надо было срочно проявлять инициативу. И он представился жертвой ограбления, хотя отлично понимал, что эти ребята работают на иностранную разведку. Вот только на кого: на русских или на англичан?
— Берите деньги, только не убивайте… у меня жена, дети…
Ашот и его напарник молчали.
— А если хотите хорошо заработать, — продолжал Лоренц, слегка повернувшись, так чтобы лучше было видно тех, с кем он говорит, — приезжайте завтра по адресу, который укажу. Мне нужно перевезти ценный груз.
— По какому адресу? — спросил Ашот, хотя по инструкции, данной Балезиным, разговаривать с Лоренцем до приезда группы захвата не разрешалось; разрешалась только одна фраза «Сидеть и не двигаться!»
— Я вам сейчас запишу, вы славно подзаработаете, — ответил Лоренц, доставая авторучку и блокнот. У Ашота это не вызвало подозрений, ведь он его собственноручно обыскал на предмет оружия.
Лоренц спокойно раскрыл блокнот, отвинтил колпачок авторучки, которая выглядела больше обычной, и с интервалом в одну секунду дважды нажал на знакомую только ему кнопку. Два негромких щелчка, сопроводивших нажатие кнопки, тоже ему были хорошо знакомы. Потом закрыл блокнот: делать записи он и не собирался.
* * *
Операция «Скачки», по плану Балезина, должна была закончиться захватом Лоренца. Следить за ним не представлялось возможным — Лоренц слишком опытен, чтобы не заметить слежку. Да и следить в условиях чужого города, особенно такого, как разноликий Тегеран, задача сложная. Оставался только захват. При этом были рассмотрены два варианта развития событий. Первый, более реальный: Лоренц садится в машину, возможно в ту, на какой приехал, или вообще в первую попавшуюся. За ней будет следовать машина группы захвата, которая при первом удобном случае, подальше от посторонних глаз должна инициировать столкновение машин, а находящиеся в ней люди, пользуясь неразберихой, осуществить захват. Второй вариант, менее вероятный, но более надёжный, предполагал, что Ашоту удастся подъехать прямо к ногам выходящего с ипподрома Лоренца. А дальше в условленном месте в такси садится второй человек и держит Лоренца под дулом пистолета до подъезда машины с группой Балезина. На удивление прошёл второй вариант, Лоренц сел в такси Ашота.
Машина, в которой, кроме Алексея, сидели Торговец и двое из его группы, отдалённо следовала за такси Ашота, держа её всё время в поле зрения. На длинной прямой дороге, ведущей от ипподрома к центру города, движение казалось односторонним — почти все машины следовали от ипподрома; правда, их было немного. Уже стемнело, на юге темнеет быстро. Вот такси свернуло за поворот и скрылось из вида. Там на узкой улочке должно быть место, где в помощь Ашоту подсядет ещё один человек. Ну а потом… Одна только мысль не давала покоя Алексею: уж больно всё идёт гладко…
Они повернули, но улочка оказалась пуста. Небольшие домишки за высокими заборами из глины и камня, мощёная дорога, а редкие тусклые фонари показывают, что вокруг никого. Лишь было слышно журчание арыка.
«Куда же они подевались?» — разозлился Балезин; такой поворот событий в его план не входил.
— Что это? — вдруг прервал молчание Торговец и указал на берег арыка. Алексей напряг зрение: там что-то темнело.
Все вчетвером они вышли из машины и осторожно подошли к арыку. На берегу лицом вниз лежали два человека. Одного Алексей узнал ещё издали: небольшая худощавая фигурка, короткая стрижка — это был Ашот.
Торговец посветил фонариком, и они подошли поближе; перевернули лежащих на спину. У Ашота ниже груди слева темнело большое пятно, у второго пуля пробила голову. Алексей нагнулся, пощупал у каждого сонную артерию, оба были мертвы. Осмотрел карманы: ни оружия, ни документов у убитых не оказалось.
Торговец вдруг разразился руганью, чем напомнил Алексею следователя Жердяя из декабря тридцать восьмого.
— Прекрати истерику! — жёстко осадил он его. Торговец смолк и вопросительно глянул на Балезина, как бы говоря: ты здесь старший — ты и командуй.
Надо было что-то делать. Но что? Везти в посольство трупы убитых или оставлять их здесь не представлялось возможным. И Балезин принял единственно правильное решение — сообщить в полицию, тем более что одет он был по-европейски и имел при себе удостоверение сотрудника представительства Среднеазиатской железной дороги.
* * *
Гладышев ходил по кабинету и непрерывно курил.
— Как же так получилось?.. так всё хорошо начиналось…
— Успокойся, не с детьми воюем, — Балезин был мрачен, но держал себя в руках.
— Успокоишься тут, когда на носу ноябрь, — Гладышев взмахнул рукой и едва не выронил папиросу. — А нам, повторяю, поставлена задача: любой ценой до первого ноября обезвредить гитлеровскую агентуру в центральном районе. Самим или вместе с англичанами.
«Опять он за своё, опять любой ценой», — разозлился Алексей, но промолчал. Воцарилась пауза. Наконец, он произнёс:
— Кстати, не мешало бы познакомиться с англичанами. Может, у них что-то существенное есть. Союзники, как-никак.
— Может, у них что-то и есть, да только у нас ничего нет, — Гладышев полез в коробку за новой папиросой. — Что делать-то будем? Снова на ипподром?
