– Не называй меня деткой.
– Почему? Ты безумно хороша.
– Ты всерьез добиваешься симпатии девушек, называя их детками?
Парень пожал плечами и рассмеялся.
– Да, представь себе.
– Ну, тогда тебе попадаются одни дурочки.
– У меня замечательные девушки. Они покажут тебе, что надо делать. Работа не пыльная.
– Понятно.
– Станешь красоткой. Накупишь себе модных шмоток. Будешь поздно просыпаться по утрам.
Джульетта отшила его в тот же день, но спустя неделю Нил вернулся к прилавкам с косметикой. На этот раз он вел себя настолько вежливо, что она позволила ему купить ей буррито в палатке фастфуда в торговом центре. Они сидели за маленьким столиком у фонтана.
– Знаешь, мужчинам нравятся женщины с крепкими мышцами, – сказал Нил. – Не всем, но многим. Такие типы любят, чтобы ими командовали. Им нужна девушка твоего телосложения, которая не позволит называть ее деткой. Ты понимаешь, о чем я? Я могу помочь тебе получить очень хорошие деньги от парня определенного психотипа. Поверь, очень, очень хорошие деньги.
– Я не стану ходить по улицам, – сказала она.
– Какие улицы, глупышка? Это апартаменты со швейцаром и лифтом. С джакузи. У меня есть охранник, который патрулирует холл, обеспечивает полную безопасность. Послушай, у тебя сейчас трудное время. Я могу так говорить, потому что сам прошел через это. Я пришел из ниоткуда, работал как черт, чтобы добиться лучшей жизни. Ты умная девушка; красивая, необычная девушка. У тебя обалденная фигура, крутые мышцы, и я считаю, что ты заслуживаешь большего, чем имеешь сейчас. Вот и все.
Джульетта слушала.
Он говорил то, что чувствовала она сама. Он ее понимал.
– Откуда ты родом, Джульетта?
– Из Алабамы.
– А по акценту – как будто с севера.
– Я потеряла свой акцент.
– Как это?
– Я его изменила.
– Как?
Парни в тренажерном зале, где работала Джульетта, казались ей стариками. Они говорили только о спортивных снарядах, подходах, пробежках, весовых нагрузках и дозах стероидов. Но, кроме них, ей и пообщаться-то было не с кем. Нил, по крайней мере, был молодым.
– Когда мне было девять лет, – рассказала она ему, – случилось так, что… назовем это плохим днем. Учительница попросила нас замолчать. Она орала на меня, чтобы я замолчала. «Заткнись, малявка, ты уже наговорила достаточно». «Прекрати, малявка, не распускай руки, бей словом» – и в то же время заткнись. Тебя подавляют. Хотят, чтобы ты была маленькой и покорной. Между словами «будь послушной» и «не сопротивляйся» нет никакой разницы.
Нил кивнул.
– Меня всегда выгоняли из класса за то, что я громко разговаривал.
– Однажды никто не пришел, чтобы забрать меня из школы. Просто… не пришел. Из администрации все названивали мне домой, но никто не брал трубку. Учительница с продленки, мисс Кайла, повезла меня домой. Уже стемнело. Я ее почти не знала. Я села к ней в машину, потому что у нее были красивые волосы. Да, глупо садиться в чужую машину, я знаю. Но она была учительницей. Она дала мне коробочку пастилок «Тик-так». Пока ехали, она все говорила и говорила, чтобы подбодрить меня, понимаешь? И она была из Канады. Я не знаю, откуда именно, но у нее был акцент.
Нил кивнул.
– Я стала подражать ей, – продолжала Джульетта. – Мне было любопытно, почему она так странно произносит слова. «Бенсин» вместо «бензин». «Воу» вместо «вау». Кстати, это называется «канадский подъем». Сдвиг гласных. И я здорово рассмешила мисс Кайла, копируя ее акцент. Она сказала, что из меня получится хороший пародист. Потом мы добрались до моего дома, и она проводила меня до двери.
– И что дальше?
– Кое-кто был дома все это время.
– Черт.
– Да. Она смотрела телевизор. И даже не думала ехать за мной. Или не могла. Я не знаю. У меня в голове все перепуталось. Она даже не потрудилась снять эту чертову трубку, когда звонили из школы. Я распахнула дверь и вошла. Спросила: «Где ты была?», а она сказала: «Тише, ты разве не видишь, что я смотрю телевизор?» Я опять спросила: «Почему ты не подходила к телефону?», и она ответила: «Я же просила тебя помолчать». Вот опять: заткнись и не сопротивляйся. Так что я положила себе в чашку хлопьев для завтрака и села к телевизору рядом с ней. Прошел час или больше, когда до меня вдруг дошло.
– Что?
– Телевизор учит, как надо говорить. Дикторы, богатые и знаменитые, доктора в этих медицинских сериалах. Никто из них не говорил, как я. Но все они разговаривали одинаково.
– Надо думать.
– Правда. И я рассудила так: научись говорить, как они, и, может быть, уже никто не попросит тебя заткнуться.
– Так ты научилась сама?
– Первым делом я выучила среднеамериканский акцент. Он звучит по телевизору. Но теперь я копирую и многие другие акценты: бостонский, бруклинский, Западного побережья, южный равнинный, центральный канадский, Би-би-си инглиш, ирландский, шотландский, южноафриканский.
– Ты хочешь стать актрисой. Я угадал?
Джульетта покачала головой.
– У меня есть идеи получше.
– Ну, тогда мировое господство.
– Что-то вроде того. Мне еще надо как следует все продумать.
– Ты определенно могла бы стать актрисой, – усмехнулся Нил. – На самом деле, я уверен, что когда-нибудь увижу тебя в кино. Пройдет год, и я воскликну: «Вау. Эта девочка Джульетта когда-то стояла у прилавка „Шанель“ и делала себе макияж из пробников». Эта девушка иногда снисходила до разговора со мной.
– Спасибо.
– Тебе нужны красивые шмотки, мисс Джульетта. Ты должна встретить ребят с большими деньгами, которые будут покупать тебе украшения и модные платья. Говорить, как в телевизоре – это одно, но сейчас у тебя только эти треники, кеды и неухоженные волосы. В таком виде ты никогда ничего не добьешься.
– Я не хочу продавать то, чем торгуешь ты.
– Дай послушать, как ты говоришь по-бруклински, – попросил Нил.
– Мой обеденный перерыв закончился. – Она встала.
– Да ладно. Изобрази хотя бы ирландский.
– Нет.
– Что ж, если когда-нибудь захочешь найти работу получше, чем сейчас, вот мой телефон, – сказал Нил, доставая из кармана визитку. На черной карточке серебристыми цифрами был отпечатан номер мобильного телефона.
– Я ухожу.
Нил поднял стакан с кока-колой, как будто собирался произнести тост.
Джульетта рассмеялась на прощание.
Нил заставил ее почувствовать себя красивой. Он умел слушать.
