Если он достаточно быстро прошагает по дорожке и одолеет ступеньки, он, пожалуй, успеет пройти внутрь, опередив хмырей в котелках…
И Артур пошел быстро, как только мог, протискиваясь между группками учеников, медливших перед входом. Он впервые радовался тому, что в этой школе его пока еще никто не знал, не окликал: «Эй, Артур, погоди!» и не пытался, как это неминуемо приключилось бы в прежней школе, остановить его, чтобы поболтать.
Ему удалось достичь ступеней. Собаколицые настигали, они были уже футах в десяти — пятнадцати от него, а на крыльце, как назло, толпилась уйма народу — в основном старшеклассников. Протолкаться никакой возможности не было, и Артур пустился зигзагом, ныряя между парнями, и только извинялся на ходу, если кого-нибудь задевал.
Он почти добрался до входа, за которым, как он отчаянно надеялся, его ждала безопасность… И вот тут-то кто-то сзади сгреб его за рюкзачок, вынудив резко остановиться.
Было мгновение ужаса, когда Артур успел решить: все, попался. Но потом раздался голос, который, несмотря на угрожающий тон, едва ли не обрадовал мальчика.
— Толкаешься — плати по счету!
Парнишка, державший его за рюкзак, был гораздо крупнее Артура, но отпетым хулиганом не выглядел. Может, оттого, что в школьной форме трудно выглядеть «жутко крутым». У него даже галстук был по всем правилам повязан, какая уж тут крутизна. Артур мгновенно определил его для себя как парня с определенными претензиями на крутость, но — лишь с претензиями.
— Ой, плохо мне, сейчас блевану! — сообщил он ему, искусно зажимая рукой рот и надувая щеки, словно в самом деле сдерживая рвоту.
Кандидат в хулиганы так быстро отдернул руку, что оба качнулись в разные стороны. Артур, впрочем, именно этого и ждал, а потому удержал равновесие. И преодолел следующие три ступеньки одним скачком, всего лишь на несколько шагов опережая толпу деятелей в котелках. Сколько же их было, не сосчитать! Прямо стая ворон, пикирующая на кусок мяса! Ученики и преподаватели сторонились с дороги, не догадываясь, что заставляет их так поступать; многие с озадаченным видом замирали на месте или даже отскакивали прочь и лишь потом спрашивали себя: «Да что, собственно, такое?..»
На какую-то секунду Артуру показалось — спасения нет. Собаколицые наступали ему буквально на пятки, он слышал их тяжелое пыхтение у себя за спиной. Он даже обонял их дыхание, и все было именно так, как рассказывала Листок. Изо ртов у хмырей воняло тухлым мясом — запашок даже похлеще, чем в загаженном отбросами переулке в задах какого-нибудь ресторана. Вся эта жуть придала Артуру сил и проворства. Он единым духом одолел оставшиеся ступеньки, ударился во вращающиеся двери и ввалился внутрь, растянувшись на полу.
Он сразу вскочил на ноги, готовый снова бежать, хотя дыхание уже сипело в груди, а легкие грозила свести судорога. И хуже всего был отвратительный страх, что собаколицые вот-вот ворвутся следом за ним, а его прижмет приступ астмы и он будет беспомощен…
На его счастье, преследователи так и остались за дверью. Они столпились у входа, влипнув плоскими рожами в стеклянные створки. Только теперь Артур смог во всех подробностях рассмотреть их. Они вправду выглядели этакими гибридами людей и собак породы бладхаунд: маленькие поросячьи глазки, отвислые щеки и длинные языки, вовсю слюнявившие стекло. В общем и целом — достаточно злобные карикатуры на Уинстона Черчилля. Артура еще удивило, что все они почему-то сняли свои дурацкие котелки и дружно держали их на сгибе левой руки. Правда, обаяния им это не прибавило, поскольку волосы у всех были одинаковые — короткие, бурого цвета. Ну точно собачья шерсть…
— Впусти нас, Артур, — проскрипел один из них. Второй подхватил, за ним еще и еще, и скоро за дверьми поднялась гнусная какофония, в которой были едва различимы отдельные слова: — Нас, Артур, впусти, Артур, Артур, впусти, Артур, нас…
Артур заткнул пальцами уши и двинулся прочь по главному школьному коридору. Он изо всех сил сосредоточил внимание на своем дыхании, подчиняя его спокойному, безопасному ритму.
Лающие призывы снаружи начали медленно, но верно удаляться… Артур дошел до конца коридора и оглянулся через плечо.
Собаколицые исчезли. Двери свободно пропускали учителей и ребят — все они разговаривали, смеялись. А на улице светило солнце. Все нормально. Все как всегда.
— У тебя уши болят? — спросил кто-то. Прозвучало это даже с некоторым участием.
Артур покраснел и вытащил из ушей пальцы.
Итак, хмыри в котелках явно не могли его здесь достать. Значит, по крайней мере до конца учебного дня можно думать только о насущных школьных проблемах. Об уроках и притирке в новом для него классе. А еще можно попытаться разыскать Эда и Листок. Артуру хотелось рассказать им обо всем, что с ним произошло, и выяснить, могут ли брат и сестра по-прежнему видеть собаколицых. Кто знает, может, ребята помогут ему сообразить, как со всем этим бороться!
Он полагал, что встретится с ними в спортзале, когда все будут готовиться сдавать обычный понедельничный кросс. У него самого была записка об освобождении, но все равно следовало пойти туда и отдать ее мистеру Вейтману. Правда, прежде урока физкультуры надо было пережить целое утро математики, естественных наук и английского. По всем этим предметам Артур отлично успевал, когда бывал в настроении, но сегодня был определенно не его день. Какие уроки, когда за ним гнались и едва не поймали? Наконец подошел урок физкультуры. Артур направился в спортзал, пройдя туда не через двор, а школьными коридорами. К его немалому удивлению, учеников в зале собралось на добрую треть меньше, чем неделю назад. Недоставало порядка пятнадцати ребят, и среди них — Эда и Листок.
Мистер Вейтман не слишком обрадовался Артуру. Он взял записку, прочел и отдал ее, не сказав ни слова, и повернулся к Артуру спиной. Тот остался стоять, соображая, чем ему следует заняться, пока остальные будут бежать.
— Еще есть освобождения? — окликнул Вейтман. — А где целый класс?
— Заболели, — пропищал детский голос.
— Что, прямо так все заболели? — поинтересовался физрук. — Что же, интересно, с ними будет зимой? Учтите мне: если кто вздумал шутки шутить, я не пойму!
— Нет, сэр, они в самом деле болеют, — ответил кто-то из серьезных спортсменов, чей голос для учителя кое-что значил. — Куча народа какую-то заразу схватила. Типа простуды…
— Ладно, Рик, верю, — сказал Вейтман. Артур присмотрелся к этому Рику. Приятный, красивый парень и явно будущая звезда спорта. Рик словно сошел с телеэкрана, шагнув в спортзал прямо из рекламного ролика про зубную пасту или беговые кроссовки. Кому и верить Вейтману, если не Рику!
И все равно было странно, что такая тьма учеников разом свалилась с инфекцией — в такое-то время года. В особенности если учесть, что вот уже пять лет всех детей дважды в год в обязательном порядке вакцинировали от гриппа. Последняя такая прививка была сделана два месяца тому назад, и считалось, что даже серьезному вирусу ее не пробить.
