Пожарный отнес Артура на парковку, где уже были расставлены носилки для пострадавших, уложил его там, похлопал по плечу и улыбнулся.
Артур ответил улыбкой и тут только заметил, что лицо за прозрачным забралом было женским. Пожарная оставила его и поспешила назад — бороться с огнем.
Другие носилки оставались пустыми. Артур решил про себя, что миссис Бэнбер, должно быть, уже увезли в больницу.
Мальчик откинулся на спину. Усталость, потрясение, испуг… Все происходило так быстро! Он по-прежнему крепко держал Ключ, вот только руку с ним засунул себе под бедро, чтобы попусту не бросалась в глаза.
Прямо над ним в голубом небе висели три вертолета. Сначала Артур подумал, что это не иначе как «вертушки» телевизионщиков, охотящихся за новостями… Он ошибся. А поняв свою ошибку, резко сел на носилках. Один из вертолетов был темно-зеленым, и на брюхе у него красовалась надпись: АРМИЯ. Два других были ярко-оранжевыми. И у них внизу и на боках чернели большие буквы «К».
«К» могло означать лишь «карантин».
Артур огляделся и увидел шедших к нему врачей «скорой помощи». Они несли в руках медицинские чемоданчики с красными крестами. Все как положено. Но вот с какой стати все они были в костюмах биозащиты? И при дыхательных аппаратах как у пожарных?
Ох, не к добру все это!
Артур ощутил, как его извечные страхи переходят в иное качество. Абстрактная и вполне подавляемая боязнь опасных инфекций и эпидемий самым жутким образом воплощалась в реальность.
Костюмы биозащиты почему-то были на всех. На полисменах — синие, на военных — камуфляжной расцветки. Солдаты уже расставляли всевозможную технику, в том числе душевые установки для обеззараживания. Полицейские окружали школу лентой с надписью «карантин» и направляли, кажется, последний класс, вышедший по тревоге наружу, в один из автобусов без окон. Артуру бросилось в глаза, что школьники все какие-то подавленные и молчаливые. Ни следа обычного возбуждения и веселья, что сопровождает всякий благовидный повод отлынить от уроков!
Артур понимал происходившее лучше, чем кто-либо другой… То есть в реальной жизни он, по молодости лет, ничего подобного не наблюдал, но зря ли он пересмотрел такую уйму документальных фильмов? Прочел массу книг, содержавших, между прочим, картинки? А сколько всякого разного порассказала ему Эмили в раннем детстве, когда пыталась доступно объяснить приемышу, что случилось с его настоящими родителями, да и со всем миром…
То, что здесь творилось, называлось карантином. Сдерживанием распространения инфекции. Школу собирались опечатать, а всех, кто в ней находился, увозили в хорошо охраняемый — во всех смыслах — госпиталь. Это значит, что Федеральное управление биоконтроля объявило эпидемическую опасность и официально взяло власть в свои руки. Наверное, там решили, что вирус зародился в школе, либо оттуда происходит большинство его носителей…
А еще это значит, что от неведомого вируса уже начали умирать люди. Артур подумал об электронном письме, что прислала ему Листок, подумал про Эда. Если Листок не ошиблась и собаколицые… то бишь податели… вправду занесли вирус…
Артур зажмурился и стал вспоминать, что говорилось о подателях в Атласе.
… и к тому же, не в пример большинству порождений Пустоты (равно как и представителям высших порядков из числа обитателей Дома), относительно безвредны для смертных форм Жизни…
Относительно безвредны. Не в пример некоторым. Значит, податели были просто не самым худшим из возможных зол. Вроде того, что маленькое землетрясение относительно лучше катастрофического. А впрочем, угодишь в эпицентр — мало все равно не покажется. Вот и податели, по всей видимости, занесли-таки какую-то опасную заразу. Заразу, с которой примется бороться его мама Эмили. Будет разрабатывать лекарство или вакцину…
Только вряд ли у нее что получится, если вирус действительно прибыл откуда-то из-за пределов этого мира.
А если так, то заразу не удержат и никакие предохранительные средства в лаборатории Эмили. И тогда Артур потеряет ее. Единственную маму, которая у него на этом свете была. А потом заразится Боб, заразятся братья и сестры…
— Ты в порядке? — раздался голос, приглушенный защитной маской. — Ну-ка, подыши!
Артур открыл глаза. Кто-то склонился над ним — еще одно пластиковое забрало, плохо различимое лицо, невнятный голос.
— В порядке, в порядке… — пробормотал он, сам слыша, как дрожит голос.
«В физическом смысле, но крайней мере…» — подумал он, силясь справиться с подступающим страхом. Он вдохнул и выдохнул, не преминув отметить, как легко это получалось, когда рука сжимала Ключ.
— Дыма наглотался? — спросили его. Он отрицательно замотал головой.
— Ожоги есть? Болит где-нибудь?
— Да нет, все у меня о'кей, — сказал Артур. — Я вообще снаружи был, когда все это началось.
Парамедик быстренько глянул ему в глаза, приложил к шее маленький электронный диагностический прибор и стал рассматривать кожу под разодранной рубашкой.
— Ну-ка, руку подними… А это у тебя что?
— На уроках труда сделал, — мгновенно соврал Артур. — Если я это потеряю, мне зачет не поставят.
— Ладно, — сказал парамедик. — Подними другую руку… Пошевели пальцами… Порядок. Теперь ноги…
Артур почувствовал себя куклой, которую дергают за ниточки, но послушно выполнил все указания.
— А ты действительно выглядишь лучше, чем полагалось бы после такой передряги, — сказал парамедик, взглянув на показания приборчика.
Они оба посмотрели на горящую библиотеку. Дым, валивший оттуда, столбом поднимался вверх, уходя в небо на сотни футов.
— Везунчик!.. Хотя… — поправился парамедик, покосившись на офицера полиции, который неуклюже проследовал мимо, разматывая ленту, раскрашенную флюоресцентными трилистниками биозащиты.
Лента означала границу, которую запрещалось пересекать.
— Боюсь, — продолжал врач, — ваша школа подпадает под Крейтоновский акт и будет объявлена районом потенциальной биологической опасности…
— Горячей точкой, — сказал Артур. Выговорить эти слова и дать таким образом имя своим страхам оказалось проще, чем продолжать держать все под спудом. Пусть смутная боязнь превратится в реальную проблему, которую можно обдумать, с которой можно побороться!
— Нас что, в карантин теперь всех загонят?
— Придется, — сказал парамедик. — Держись, парень: я вынужден зачитать тебе твои права как гражданину, насильственно препровождаемому в карантин… — Тут он вытащил пластиковую карточку и прищурился, поднеся ее вплотную к прозрачному забралу. — Так, вот оно… В общем, тебя задерживают согласно Крейтоновскому акту. Во время нахождения в карантине у тебя есть право пользоваться электронными средствами связи и оспаривать этот самый карантин. Тебя не могут задерживать дольше чем на триста шестьдесят пять дней после окончания инкубационного периода болезни или фактора, из-за которого ты был помещен в карантин, без официального решения федерального суда. Во время нахождения в карантине всякое твое действие, направленное на нарушение карантина и несущее угрозу здоровью других граждан, будет рассматриваться как уголовное правонарушение и повлечет за собой наказание вплоть до высшей меры… Все понял?
