Она была не прочь немного поболтать и своими бойкими манерами живо напомнила мне старину Генри Питца. Раз уж Чарли Скорсони заставлял себя ждать, то я имела полное право отомстить ему и решила выудить побольше информации из его секретарши, стараясь быть при этом предельно обходительной. Руфь поведала, что служит у Скорсони и Пауерса уже семь лет, с момента основания фирмы. Бывший муж покинул ее, найдя себе более юную подругу (пятидесяти пяти лет), и Руфь, впервые за долгие годы оказавшись в одиночестве, совсем отчаялась в поисках хоть какой-нибудь работы, ведь ей было уже шестьдесят два, однако, по ее словам, она обладала "железным здоровьем". Хотя она была энергична и предприимчива, но, как водится, на каждом очередном повороте ее опережали юные соперницы, которые по возрасту годились ей во внучки и брали скорее не деловыми качествами, а привлекательной внешностью.
– И как только я нашла эту вакантную норку, то сразу в ней поселилась, – шутливо заметила Руфь, тихо рассмеявшись. Про себя я высоко оценила восприимчивость ее хозяев, Скорсони и Пауерса, к лести. Ведь в нашем разговоре она непрерывно восхваляла и превозносила их обоих. Эти хвалебные оды мало помогли подготовиться к встрече с человеком, который протянул мне руку через стол, когда я была наконец допущена в его кабинет спустя добрых сорок пять минут.
Передо мной сидел Чарли Скорсони – весьма крупный мужчина, судя по всему, успешно избавившийся от своего избыточного веса. У него были густые песочно-желтого цвета волосы, уже тронутые сединой на висках, мощная нижняя челюсть и раздвоенный подбородок. Увеличенные сильными линзами очков без оправы, на меня смотрели не правдоподобно крупные голубые глаза. Воротник его рубахи был расстегнут, галстук сбился набок, а рукава поддернуты настолько, насколько позволяли мускулистые предплечья. Он сидел, откинувшись на спинку вращающегося кресла и закинув обе ноги на край письменного стола; в слабой улыбке чувствовался плохо скрытый сексуальный интерес. При этом вид у Скорсони был настороженный и несколько озабоченный. Он внимательно и с любопытством посмотрел на меня. Затем, сцепив ладони на затылке, произнес:
– Руфь сказала, у вас есть ко мне вопросы по поводу Лоренса Файфа. Что именно вас интересует?
– Пока трудно сказать определенно. Сейчас я занимаюсь обстоятельствами его смерти, и, по-видимому, лучше начать именно с этого. Не возражаете, если я присяду?
Он с почти безразличным видом сделал приглашающий жест рукой, но кое-что в его поведении все-таки изменилось. Я села, а Скорсони выпрямился в своем кресле.
– Я слышал, Никки уже на свободе, – начал он. – Если она заявляет, что не убивала его, то было глупо с ее стороны ждать так долго.
– Ведь я вам не говорила, что работаю на нее.
– Да это дело, черт возьми, кроме нее, уже давно никого не колышет.
– Может, и так. Но вы сами что-то не больно обрадовались этому известию.
– Послушайте, Лоренс был моим лучшим другом. За него я мог бы пойти в огонь и в воду. – В прямом взгляде Скорсони определенно читались горечь и досада. Трудно сказать, чего было больше.
– Вы хорошо знали Никки? – спросила я.
– Полагаю, неплохо, – ответил он. При этом красноречивое выражение, которое сквозило у него во взгляде, первый момент, растаяло, и мне подумалось, что он умеет его включать и гасить по мере надобности, наподобие электроприбора. Скорсони явно насторожился.
– Как вы познакомились с Лоренсом?
– Мы вместе поступали в университет Денвера и оказались в одной студенческой общине. Лоренс был настоящий плейбой. Ему все давалось легко. Сначала юридический колледж, потом Гарвард. А я отправился в Аризонский университет. У его родителей имелись деньги, у моих – нет. Через несколько лет я потерял его из виду, а потом вдруг узнал, что он открыл собственную контору в этом городке. Тогда-то я и приехал сюда, встретился с ним, предложил свои услуги, и он согласился. Спустя всего два года мы стали партнерами по бизнесу.
– Тогда он еще был женат на своей первой супруге?
– Да, на Гвен. Она живет где-то неподалеку, но совершенно меня не интересует. Помнится, расстались они с большим скандалом, и еще слышал, как она на всех углах поливала его грязью. У нее, кажется, фирма по уходу за собаками где-то в районе Стейт-стрит, если это вам интересно. Сам я стараюсь ее избегать.
Он пристально посмотрел на меня, и мне показалось, что он прекрасно понимал, как много мог бы поведать, но пока скрывал.
– А как насчет Шарон Нэпьер? Она долго трудилась у него?
– Когда я поступил к нему на службу, она уже работала в конторе, хотя и не очень давно. Потом я нанял собственную секретаршу.
– У них с Лоренсом не было конфликтов?
– Насколько мне известно, нет. Она еще крутилась вокруг, пока шло слушание этого дела в суде, а потом исчезла. Кстати, смылась с моими деньгами, которые я заплатил ей в качестве аванса. Так что напомните ей, если увидите, что я не прочь получить должок. Пошлите счет или еще что-нибудь, просто чтобы она знала, что я не забыл прошлое.
– А имя Либби Гласс вам что-нибудь говорит?
– Кто это?
– Бухгалтер, которая занималась расчетами вашей фирмы в Лос-Анджелесе. Она работала в компании "Хейкрафт и Макнис".
Немного подумав, Скорсони помотал головой и спросил:
– А какое отношение она ко всему этому имеет?
– Ее тоже отравили олеандром и почти в одно время с Лоренсом, – ответила я. Никакого испуга или потрясения мое сообщение у Скорсони не вызвало. Он лишь скептически выпятил нижнюю губу и пожал плечами.
– Я этого не знал, но возьму ваши слова на заметку, – сказал он.
– А вы сами никогда с ней не встречались?
– Может быть, и встречался. Мы с Лоренсом распределяли между собой всю бумажную работу, и большую часть контактов с руководством других компаний он брал на себя. Но иногда я тоже подключался к этим делам, поэтому вполне мог сталкиваться и с этой женщиной.
– Насколько мне известно, их что-то связывало, – продолжила я эту тему.
– Не люблю сплетничать о покойниках, – сказал Скорсони.
– Я тоже, но ведь у него бывали романы, – заметила я осторожно. – Не хотелось бы акцентировать на этом внимание, однако немало женщин подтвердили это на суде.
Слушая меня, Скорсони сначала заулыбался, задумчиво разглядывая прямоугольник, который чертил на листе бумаги, а потом пристально поглядел в мою сторону.
– Вот что я вам на это скажу. Во-первых, Лоренс никогда сам никого не принуждал. А во-вторых, я никогда не поверю, чтобы он мог позволить себе любовную связь с коллегой по работе. Это было просто не в его стиле.
– А что скажете насчет его клиенток? Ведь с ними у него были связи?
– Без комментариев.
