Ситуации такого рода известны как «проблемы коллективных действий», т. е. когда всем хотелось бы видеть определенный результат, но ни у кого нет стимула делать то, что необходимо для его достижения. Самый известный пример — это уже ставшая знаменитой «дилемма арестанта». Название взято из истории, которая иллюстрирует ситуацию: представьте, что вы и ваш друг грабите банк. Полиция знает, что это сделали вы, но у них нет достаточных улик, чтобы обвинить вас. Однако им известно, что вы балуетесь наркотиками, и при обыске вашей квартиры они обнаруживают улики, которых достаточно, чтобы вас и вашего друга обвинили в хранении наркотиков. Они отвозят вас в участок и сажают в разные комнаты для допросов. Через некоторое время заходит полицейский и говорит: «Тебе светит год тюрьмы за хранение наркоты. Но мы разумные люди. Если ты согласишься свидетельствовать против твоего сообщника в ограблении банка, то мы, так и быть, снимем с тебя обвинения. Поразмысли об этом несколько минут. Я скоро вернусь».
Первоначально предложение выглядит довольно привлекательным. Поскольку по закону вы обладаете привилегией не свидетельствовать против самого себя, ваши показания против партнера по ограблению банка не могут быть использованы против вас. Так что если вы дадите показания, то есть шанс, что вам удастся выйти сухим из воды. Конечно, вы подозреваете, что во второй комнате полицейские делают точно такое же предложение вашему другу. Но даже если он и дает показания против вас, вам все равно будет лучше, если вы дадите показания против него. Так вам придется отсидеть срок только за грабеж и вы избежите осуждения за хранение наркотиков. Так что не важно, что у вас на уме: если вы хотите свести к минимуму тюремный срок, то нужно дать показания. Фактически существует четыре варианта. Они перечислены в порядке предпочтительности:
1. Вы даете показания, он не дает. Срок заключения: нет.
2. Вы не даете показания, он не дает. Срок заключения: один год.
3. Вы даете показания, он тоже дает. Срок заключения: пять лет.
4. Вы не даете показания, он дает. Срок заключения: шесть лет.
К сожалению, точно так же, как вы, рассуждает и ваш партнер, и это, несомненно, приведет и его к мысли дать показания против вас. Ваши решения можно назвать коллективным предательством самих себя. Благодаря попыткам свести к минимуму срок отсидки, вы оба в конечном итоге проведете в тюрьме по пять лет за грабеж вместо одного года за хранение наркотиков. Вы оба предпочитаете результат 2 результату 3. Как ни печально, у вас нет возможности выбирать между результатами 2 и 3, вы можете выбрать только между 1 и 2 или между 3 и 4 (в зависимости от того, как поступит ваш друг). Так что вы решаете дать показания, он тоже решает дать показания, и вы оба получаете результат 3.
Важно здесь следующее: вы вляпываетесь в неприятность вовсе не потому, что кто-то из вас заинтересован навредить другому. Просто вас больше заботят последствия ваших действий в отношении самого себя, нежели в отношении другого человека. Это вполне естественно. Впрочем, здесь можно разглядеть и возможности для решения проблемы. Если бы можно было сделать так, что дача показаний против товарища стала менее привлекательным вариантом, то это было бы выгодно для вас обоих. Есть много способов для этого: вы оба можете соблюдать кодекс молчания — т. е. правило, согласно которому вы скорее согласны пойти в тюрьму, но только не свидетельствовать друг против друга. Вы могли бы найти какого-нибудь представителя криминальной среды, который обеспечивал бы соблюдение этого правила. Например, вступили бы в банду, политика которой предусматривает убийство любого, кто заложит другого члена банды. Несмотря на то что такая мера кажется драконовской, она на самом деле выгодна для всех. Если вы оба слишком боитесь свидетельствовать друг против друга, то можно рассчитывать, что придется провести за решеткой один год, а не пять лет.
Именно поэтому мелкая преступность имеет тенденцию приобретать организованную форму. Все люди приобретают выгоду от существования определенных правил, даже те, кто всеми силами старается нарушать законы общества.
* * *
Если внимательно изучать правила ежедневных социальных взаимодействий, то можно заметить, что многие из них нацелены на ликвидацию проблем коллективных действий. Например, необходимость стояния в очереди служит источником постоянного раздражения, будь это в банке, супермаркете или на въезде на скоростную автостраду. Среднестатистический американец тратит более тридцати минут в день на различные очереди. Экономисты постоянно сетуют, что это непродуктивная трата времени и энергии. Однако основная функция очередей — ускорение процесса продвижения людей через нужный им пункт. Каждый индивид при этом испытывает желание пролезть без очереди. Но если так поступит каждый, возникшая неразбериха задержит всех участников очереди и в результате вся группа проследует в нужном направлении медленнее. Вереницей люди продвигаются быстрее, чем в куче. Особенно ярко это видно на таких трагических примерах, как, например, пожар в здании: спасающимся не удается образовать организованную очередь на выход и в результате гибнет намного больше людей, чем могло бы.
Это одна из форм дилеммы арестанта. Лезть впереди очереди — все равно, что давать показания против партнера: это улучшает твое положение, но лишь за счет другого человека. Когда остальные поступают так же в отношении лично вас, то результат ударяет именно по вашим интересам. Таким образом, обычай выстраиваться в очередь служит чаяниям каждого ее участника (даже если это не сразу заметно). Правило, согласно которому собеседники говорят по очереди, во многом аналогично вышеупомянутому (каждый хочет вставить свое слово, но никто ничего не услышит, если говорить одновременно). По этой же причине не разрешается лгать, разговаривать в кино во время фильма, выезжать на перекресток, если вы не уверены, что проезд свободен, справлять нужду в общественных местах, сорить в парках, громко включать музыку по ночам, сжигать листья на заднем дворе — и так до бесконечности.
Важно, что все эти правила применяются в тех случаях, когда каждый получает выгоду от ограничений, налагаемых ими. Таким образом, получается, что правила не подавляют наши основные потребности, а наоборот — позволяют их удовлетворять. Двое подозреваемых в рассказе о дилемме арестанта не хотят отправляться в тюрьму. Кодекс молчания — наилучший способ удовлетворить это желание. Когда кодекс принят, он ограничивает арестантов, не позволяя им действовать как заблагорассудится, т. е. давать показания друг против друга. Важно понимать, что данное ограничение отнюдь не противоречит их интересам. Порой нам необходима угроза внешнего принуждения для достижения результатов, которые все мы хотели бы иметь.
Теперь понятно, насколько извращенны многие формы бунта, пропагандируемые контркультурой. Десятилетиями безликая масса людей, терпеливо стоящих в очередях, служила объектом осуждения и презрения как эмблема всего того отрицательного, что связано с массовым обществом. Как часто нам приходилось слышать сравнение между массами и стадом овец или коров, которых гонят на бойню! Или о том, что люди, зарабатывающие на жизнь работой у конвейера, лишены индивидуальности и превращены в безликие винтики. Или об одетых в одинаковые деловые костюмы клерках, поднимающихся на эскалаторе или спускающихся в метро. (Американский фильм 1983 г. «Кояанискаци» служит особенно ярким примером.) Героем нашего времени неизменно становится такой человек, который покидает очередь, отказывается принимать бездумный конформизм масс. Однако действительно ли этот конформизм так уж бездумен?
