Львов ошарашенно оглядел девушку, а затем преувеличенно спокойно произнес:
– Танечка, а вы себя как чувствуете? Наверное, сильно утомились с дороги? – И, услышав заверения в прекрасном самочувствии, продолжил: – Я совершенно вас не понимаю. Меня не покидает ощущение, что вы говорите со мной на каком-то другом, неизвестном мне языке. Что может быть плохого в том, что я встречу кого-то из знакомых?
– Но как же? – растерялась Татьяна. – Они же увидят, что вы… что он… что это – не вы!
– Что?!
Штурмовики дружно захохотали, роняя ложки и пачкая скатерти пролитым. Они хохотали так весело и беззаботно, что Соломаха невольно присоединилась к ним. Ее веселый звонкий смех оборвался лишь тогда, когда все тот же ражий унтер, задыхаясь от веселья, выдавил из себя:
– Так вы что же, товарищ, думаете, что наш командир – ряженый?!
Теперь пришла очередь Татьяны вылупить глаза:
– Вы – настоящий генерал Львов?! «Спаситель Отечества»?!
Глеб поднялся, обозначил поклон и щелкнул каблуками:
– Разрешите представиться, мадемуазель Соломаха, генерал-майор Львов, Глеб Константинович. Начальник штаба Отдельной Георгиевской патроната Императорской фамилии штурмовой дивизии.
С секунду он наслаждался, рассматривая оторопелое личико девушки, затем аккуратно взял ее руку и поцеловал кончики пальцев, чем окончательно вогнал Татьяну в глубокий ступор…
– …Нет, я слышала, что Петроградской организацией руководит генерал, но думала, что это – партийная кличка…
Глеб улыбнулся:
– А это и есть партийная кличка. Просто она еще совпадает с моим званием.
Автомобиль весело мчал по дороге в Тосно. Львов предупредил Татьяну, что сейчас в Питере не очень спокойно, а скоро станет совсем круто, так что лучше бы ей базироваться на Тосно. Он так и сказал «базироваться», а после прибавил, что если она будет на территории дивизии, то выцарапать ее оттуда не сможет и весь корпус жандармов в полном составе. Кишка у лазоревых тонка с фронтовиками бодаться…
– На следующей неделе, в крайнем случае – через неделю, в дивизию вернутся Анненков и Сталин – они сопровождают траурный поезд с телом великого князя Николая Николаевича…
– А разве он умер? – удивилась Татьяна. – Я не знала…
– Умер, – утвердительно кивнул головою Глеб. – Совершенно точно умер, просто он об этом еще не в курсе.
Тифлис сентября 1916 года предстал перед вновь прибывшими городком небольшим, но шумным и каким-то безалаберным. Первое же, что поразило всех, кроме Сталина, был вокзал. Красивый, построенный в общепринятом в империи псевдорусском стиле, с красивой клумбой на привокзальной площади и… все. Все! Города вокруг как-то не наблюдалось, лишь россыпь маленьких, кривобоких халуп, прилепившихся к склонам гор, среди которых отдельными островками возвышались более или менее современные дома.
Оторопев, все стояли на вокзальном крыльце, в изумлении оглядывая местность.
– Атаман, а город-то где? – тихонько спросил один из казаков.
– Где-то тут, – хмыкнул Анненков и огромным усилием воли подавил в себе желание пожать плечами.
Впрочем, он-то как раз не видел никаких причин для волнения. Сталин вел себя совершенно уверенно, а уж ему ли не знать города, в котором он долго жил, работал и учился. Иосиф Виссарионович как раз направлялся к скоплению извозчиков: спокойный, уверенный в себе и в правоте своего дела…
Первой общее удивление решилась высказать Ольга. Она растерянно посмотрела на Бориса, перевела взгляд на Сталина, с которым у нее установились вполне приятельские отношения, изумлявшие всю троицу гостей из будущего, и процитировала строчки из стихотворения Рылеева:
«Куда ты завел нас?» – лях старый вскричал.
«Туда, куда нужно!» – Сусанин сказал
[82]…
Сашенька хмыкнула и поддержала Ольгу, с которой они уже стали подругами не разлей вода:
– Куда ты завел нас, проклятый Сусанин? – Идите вы лесом: я сам заблудился!
Эта простенькая пародия развеселила всю компанию. Казаки Особой сотни засмеялись, а вахмистр Крюков добавил:
– Вона, побег Сусанин, у извозчиков дорогу узнавать, – чем вызвал настоящий взрыв хохота.
Вернулся Сталин и, узнав причину смеха, присоединился к ним. А отсмеявшись, сказал:
– Пойдемте. Я договорился с фаэтонщиками, и они отвезут нас в гостиницу.
– С кем договорился? Куда отвезут? – одновременно спросили Анненков и Ольга.
Выяснилось, что в Тифлисе извозчиков именуют фаэтонщиками, а гостиница – ну, так на выбор: «Кавказ», «Европа», «Мажестик», «Ориант». Остальные – похуже. Одни – немного, другие – совсем плохие…
– Ну, нам-то гостиница не нужна, – улыбнулась Ольга. – Мы – к дядюшке, у него остановимся.
При упоминании о дяде ее улыбка приобрела какое-то хищное выражение, и цесаревна вдруг сделалась очень похожа на Анненкова.
– Казаков там разместить будет где? – спросил Борис Владимирович.
– Ну, уж в этом ты можешь быть уверен, – кивнула цесаревна. – Я здесь не была, но маменька говорила, что дворец у наместника если и поменьше Зимнего, то ненамного…
– Тогда поступим следующим образом, – решил Анненков. – Мы – во дворец к старому Нику
[83] – (Ольга и Александра синхронно прыснули), – а вы, товарищ Сталин – по своим делам. Только я вам в качестве охраны еще человек пять выделю…
– И я с ним, можно? – выпалила Сашенька, умильно заглядывая в глаза одновременно Сталину и Анненкову.
Оба кивнули, а Сталин, было, попытался отказаться от охраны, но Борис Владимирович четко пояснил, что наличие охраны не обсуждается. Единственное, о чем можно спорить – это численность охранников. Иосиф Виссарионович кивнул, и они принялись торговаться. Сошлись на троих, однако, перед тем как разойтись по фаэтонам, Анненков подошел к Александре и тихо спросил:
– Шурка, стволы с собой?
Та лишь лукаво стрельнула глазами и незаметно указала на сумочку и на свое бедро. За то время, которое Сашенька провела в компании обоих отморозков, она изрядно преуспела в науке, прямо противоположной ее врачебной специальности. А именно: скорая помощь в переселении особо агрессивным индивидуумам из этого мира в другой, лучший. Она научилась очень неплохо стрелять, причем лучше всего ей удавалась скоростная стрельба, а кроме того, Борис и Глеб изрядно натаскали ее в самообороне без оружия.
