— Не в деньгах дело, — заверил ее доктор. — Пациентка неоперабельна, да и, вы извините меня, возраст уже… Люди не вечны, и каждый третий умрет от онкологии, — заключил он и трижды плюнул через левое плечо, чем совсем добил Раису и ее веру в медицину.
Рая старалась как можно больше времени проводить с Клавдией Михайловной, она сама колола ей обезболивающее и развлекала долгими вечерами.
— Я верю, что ты будешь счастлива и встретишь удачу, познаешь радость материнства. Ты обязательно поймаешь свою звезду! — были последними словами Клавдии Михайловны.
Клавдия Михайловна вскоре умерла, а на Раису навалилась страшная депрессия, мучившая ее более полугода.
* * *
С тех пор как Раиса видела Настю в последний раз, прошло два месяца. Девочка была отправлена за границу, прооперирована, пройден был непростой послеоперационный период, и Настю отправили домой, в Россию, опять в свою больницу, в отделение Валерия Николаевича. Именно туда ее и пришла навестить Раиса. Она уже поговорила с заведующим отделением и знала, что у девочки все прошло успешно и она должна идти на поправку.
— Курсов химиотерапии больше не будет… Но возникла иная большая проблема, — вздохнул Валерий Николаевич.
— Какая? — даже испугалась, вернее, снова напряглась Рая.
— Нет, не волнуйтесь! Не медицинская! Такая вот… человеческая… Я больше не могу Настю держать в отделении, я обязан ее выписать. А дети после такой операции словно хрупкие, стеклянные цветы. Им нужен особый уход, чтобы ни сквознячка, питание диетическое, строгий режим, никакой нервотрепки. Конечно, каждый любящий родитель, да еще пережив ужас болезни ребенка, сделает для него всё. Но у Насти-то родителей нет! Мне ее следует направить в отдел опеки, потом в детский дом. А что делать? А в детском доме какой уход? Никакого. Кто ее будет выхаживать после операции? Ума не приложу, что делать Нет ли у вас каких-нибудь мыслей на этот счет?
— Я как-то об этом не думала, — прошептала Раиса.
— У девочки шансы намного бы выросли, если бы ее отец, сидящий в тюрьме, подписал на нее отказную.
— Чем же это помогло бы? — удивилась Рая.
— Настю могли бы удочерить или оформить над ней опекунство. Может быть, ее бы взяли из детского дома в семью.
— Вы думаете, это лучший выход? — возразила Рая. — Девочка очень привязана к отцу. Мне кажется, это невозможно.
— Я не настаиваю, — кивнул Валерий Николаевич. — Думаю, жизнь сама подскажет, как быть дальше.
* * *
— Настенька, здравствуй, моя мышка! — Раиса вошла в палату к Насте, держа в руках подарки.
— Здравствуйте, тётя, — ответила серьезно девочка.
— А в тебе что-то изменилось! — посмотрела на девочку Раиса.
— Я повзрослела! Так всегда папа говорит, — ответила Настя. — Вы видели его? Передали мои слова?
— Нет, — отвела глаза Раиса, — но я обязательно его скоро увижу и всё-всё передам. Я помню.
— Хорошо. Мне очень скучно без него, и я не хочу в детский дом, — вздохнула Настя.
— Откуда ты знаешь про детский дом? Кто тебе сказал?
— Валерий Николаевич. Но это временно, пока папа не придет за мной, — пояснила Настя. — А кто вы — я знаю!
— Кто? — поинтересовалась Раиса.
— Вы фея! Мне Валерий Николаевич сказал, что вы — мой ангел-хранитель, но я-то знаю, что мой ангел-хранитель — это моя мама. А вы, значит, просто фея, которая мне помогла, — пояснила девочка.
— Ты себя как чувствуешь? — спросила Раиса.
— Сейчас хорошо… было вот немного плохо, но, если честно, я привыкла уже, — ответила Настя. — Так что… всё хорошо…
— А будет еще лучше! С каждым днем, вот увидишь, — заверила ее Раиса.
Перед кончиной Клавдия Михайловна успела составить завещание, по которому Раисе отходили квартира старушки и ее дача. Рая перевелась с актерского на сценарный факультет, так как еще с детства любила писать рассказы, и это у нее получалось. На актерском факультете отмечали ее весьма яркую внешность, но сама Рая вскоре осознала, что актерского таланта у нее маловато. Она с головой окунулась в учебу, дни пролетали незаметно, и Рая была довольна жизнью.
Вскоре по сценариям Раисы поставили два спектакля весьма солидные театры. Пришел успех. О ней узнали, о ней заговорили как о талантливом, подающем надежды молодом сценаристе, драматурге. У Раисы появилась куча поклонников и приятельниц. Снова пришла любовь.
Избранником Раисы стал ее однокурсник из интеллигентной московской семьи Павел Артемьевич Румянцев. Он и внешне был хорош, высок, статен, румян и… белобрыс! Когда они появлялись вместе, то повсюду слышалось: «Какая красивая пара!» Поженились они быстро и без помпы. Рая в глубине души мечтала о красивой и торжественной свадьбе, но затаила эту мечту. В конце концов, хотя у Павла были обеспеченные родители, но сам-то он был всего лишь студентом. К тому же Раиса не пришлась по душе своей свекрови, Анжеле Львовне. Та оказалась дамой прямой и без комплексов.
— Мы не для того растили нашего Павлика, чтобы он женился на какой-то вертихвостке без рода и племени! — заявила она. — Где он только тебя выкопал? Ты, говорят, бывшая актёрка?
— Вы же меня не знаете! — оторопела Рая от такого приема.
— Я навела о тебе справки! Ты детдомовская!
— Я в этом не виновата.
— А нам что с того? Я же не знаю, какая у тебя наследственность. Может, родители твои были алкоголиками и наркоманами! — завизжала Анжела Львовна.
— Да как вы смеете так говорить про моих родителей? Они погибли!
— Ну да, конечно. Отец геройски на Северном полюсе, а мать — исполняя интернациональный долг.
— Как вы смеете!
— А я говорю, что думаю! Не пара ты моему Павлику! Я все про тебя знаю! Гулящая ты! Сколько у тебя парней до моего сына было? Ты же со всеми спала!
— Простите, но я больше не могу разговаривать с вами в таком тоне, Анжела Львовна. Не понимаю, что вы на меня набросились? — ответила Рая.
— Ах, не понимаешь? Павлик нам рассказывал, что совершенно посторонняя женщина тебе завещала квартиру и дачу. Это с каких-таких кренделей? Авантюристка ты! Проходимка! Теперь до нашей квартиры добираешься? Нас с отцом Павлика уморишь, а сама пропишешься на нашей жилплощади!
— Да в чем вы меня обвиняете?! Как такое только в голову может прийти? — побледнела Рая.
— Не дождешься! — брызгала слюной Анжела Львовна.
Естественно, при таком отношении не могло быть и речи о каком-либо общении Раи с родителями Павла. Они стали жить у Раисы. Павел постоянно нервничал, и особенно это чувствовалось, когда он приходил от родителей. Рая понимала, что его там настраивают против нее, что Анжела Львовна не сдается и никогда ее не примет.
