Нам предложили французский рокфор, пармскую ветчину, испанскую сырокопчёную колбасу, венецианское вино, финики, оливки, копчёного норвежского лосося, запечённых креветок, мидий по-португальски, польское пиво, балканский козий сыр, овсяную кашу по-бретонски, немецкий шнапс, литовский творог и гору всяческой картошки!
То есть по факту её вроде бы должен завезти в Россию только Пётр Первый, и то неизвестно когда, но здесь, в белорусском Бресте, этот корнеплод давно и вовсю использовался. Картошка варёная, печёная, жареная, драники, картопляники, пюре, во фритюре, соломкой и ещё с десяток вариантов. В общем, мы вдохнули ароматы и решили «не гнушаться угощением».
Примерно через полчаса-час, когда мы уже познакомились, поели и разговорились, наместник выдвинул полупредложение-полупросьбу:
– А што бы там ваш младший сотрудник на базаре ня прикупил, я усё оплачу. Дорогу покажу, подорожную грамоту выпишу, таможенных нияких проблем ня будет, везитя што хотитя, хоть бы и живого думного дьяка. Однако ж, будь на то милицейская милость, так, может, и вы мне тут пару дел разряшить поможетя?
Я покосился на Ягу. Она отхлебнула добрый глоток мартини и, подумав, кивнула.
– Давайте поконкретнее.
– Как скажешь, сыскной воявода, – сердечно кивнул наместник, разгладил усы и громко крикнул: – А подать сюда вчярашних купцов!
Дверь распахнулась, тот же парень, но уже с улыбкой до ушей, что-то прохохотал в ответ и убежал. Я покосился на бабку, она, краснея, спряталась за бутылкой. Всё понятно.
Ну-у, что могу сказать, парень сам напросился, у нас в Лукошкине любая собака знает, что лучше не ссориться со старушкой-одуванчиком из милицейского отделения. Видимо, теперь и в Бресте народ будет в курсе, на кого следует наезжать, а с кем стоит быть очень-очень вежливым.
– Только консультация! – сразу предупредил я. – У нас мало времени.
– Та там и дялов-то на пять копеяк!
– Хорошо. Чем мы можем быть полезны?
– Три заявления принясли, усё как-то раскрыть надобно, а у мяня уже, признаться, ум за разум с тех загадок идёт, – устало признался хозяин дома, вытирая лысину краем скатерти. – Поспособствуйтя, опяра милицейския. Ваша слава попярёд вас бяжит, а мы благодарными быть умеям, не впярвой, поди. Картопли-то у нас в этом году ох как много! Не побрезгуяте?
– Юлишь ты, мил-человек, – не очень трезво икнула глава нашего экспертного отдела. – Помочь просишь, а сам всей правды не говоришь. Ить ты ж со всем миром торговлю через крепостицу Брестскую ведёшь, а нас за ведро картошки заманить вздумал?! Влепи ему пятнадцать суток, Никитушка, али до кучи ещё в коррупции обвини, а то ишь…
– Бабе-яге больше не наливать, – быстро попросил я, но бабка вдруг вцепилась в бутылку итальянского вермута, как кот в пузырёк с валерьянкой.
Ладно, потом поговорим.
– Но тем не менее в целом наша сотрудница права. Мы, конечно, постараемся вам помочь, но хотелось бы знать подробности всех дел.
– И деньгов!!!
– Денег, – поправил я, но наместник с пониманием кивнул, сунул руку за пазуху и молча выложил на стол приятно звякнувший кошелёк.
– Сыскной воявода, я ж вас ня подкупить пытаюсь. Вот, сами глядитя, то злотыя польския, а то гульдены нямецкия, вам за границею всё одно деньги мянять, так я ж вам лучший курс дам! Тока купцов мне рассудитя, третий день мучаюсь, а дела разряшить ня могу.
– Тады по чуть-чуть? – тихо спросила себя наша бабуля и, согласившись сама с собой, сделала большой глоток.
– Рассказывайте.
– Со всем моим стараниям. Так от оно шо…
В целом первое дело не выглядело слишком сложным: два именитых купца пришли с базара с жалобой друг на друга. Один дал другому аванс за поставку чего-то там, а тот уверял, что никаких денег в упор не видел. История стара как мир, понятно, что из них один врёт, но надо выяснить кто.
Клятву на кресте, Библии и на «здоровьем мамы своей клянусь!» легко дали оба – купцам к вранью не привыкать, и Страшный суд их особо не пугает. В принципе, наша глава экспертного отдела мужское враньё секла на раз, так что справимся.
– Зовите.
Через пять минут перед нами встала пара практически идентичных мужчин. Вот прямо как разбойники в прошлый раз. Ей-богу, если кто когда-либо пытался представить себе карикатурный образ некого средневекового купца, то вот эти типы были просто идеальным визуальным пособием. Судите сами: два одинаково одетых толстячка, окладистые бороды, отвисшие пузья, бегающие глазки, богатые шубы, дорогие сапоги, пальцы-сосиски сплошь в золотых перстнях. Разница была лишь в цвете волос – один рыжий, другой тёмно-русый.
– Бабуль?
– Ик… упс… тру-ля-ля!
– Ясно. – Мне пришлось брать расследование в свои руки. – Граждане, упростим ситуацию. Итак, кто виновен?
Купцы, не заморачиваясь, дружно указали друг на друга. Ну да, а чего я, собственно, ожидал – чистосердечного признания? Ладно, пойдём другим путём.
– Клянитесь оба успехом в делах, развитием бизнеса и материальной выгодой. Чтоб вы всё это потеряли, если врёте!
– Клянусь, что не вру, – подумав, выдал рыжий. – Взял он у меня сто рублёв и не вернул.
– Жарко тут, шубу подержи, – попросил второй.
– На фиг пошёл, я те слуга, что ли?!
– Давайте подержу, – охотно предложил я, принимая на руки шубу тёмно-русого.
Тот охотно сбросил её на меня и осенил себя крестным знамением.
– Не вру, ибо нет у меня его денег!
– Старое разводилово, – улыбнулся я наместнику. – Деньги в шубе, она слишком тяжёлая. Но и рыжий, кстати, тоже врёт, судя по весу, здесь вряд ли больше пятидесяти рублей, но уж никак не сотня. В карманах даже не ищите, скорее всего, рубли зашиты под подкладкой или в рукавах.
– Мудёр зело ты, сыскной воявода, – хмыкнул в усы наместник, самолично обхлопывая шубу второго купца. – Есть тут монеты, есть…
– Дак тож мои! От разбойников и татей скрываемые. Не совершал греха, не докажете, нет вам на то моего добровольного признания!
– В кандалы, што ля? – уголком рта спросил меня хозяин Бреста.
– Чуть позже, – пообещал я. – Дайте-ка мне пару ваших монет из этой шубы.
Наместник столовым ножом вспорол подкладку и высыпал передо мной горсть серебреников. Я покачал один рубль в руке, прикидывая его вес.
– Фальшивка.
– Что?! – обалдели оба купца.
– Можете арестовать этого человека за попытку провоза подменных рублей. Фальшивомонетничество у нас уголовно наказуемо.
– Ах ты, змей подколодный! Ты ж меня под монастырь подвёл, на каторгу отправил, свинец вместо серебра подсунул! Зубами загрызу гада-а… Не моё это, не моё, сукой буду, сыскной воевода! Землю есть стану, а не моё!
