Ее речь возымела действие. Возмущенное роптание в толпе поутихло, даже секретарь партячейки в задумчивости опустил голову. Потом сказал, что комитет удаляется на совещание и свое решение объявит завтра.
Наутро вышло постановление. Минь Фан и Да Лун должны были написать объяснительную и наказывались дополнительными рабочими сменами. Отныне им предписывалось трудиться в разных бригадах и избегать всяческих контактов друг с другом.
Так начались самые долгие шесть месяцев в жизни Да Луна. В поле он видел Минь Фан лишь издали. Они ели в одной столовой, не смея поднять друг на друга глаз. Минь Фан больше не замечала его, ни взгляда, ни жеста, ни улыбки. И чем больше Да Лун мучился вопросом о причине такого ее поведения, тем чаще приходил к одному неоспоримому выводу: она его разлюбила. Романтическое чувство угасло, как пламя свечи в штормовую ночь.
Прошло два бесконечных месяца, прежде чем он получил от нее первую весточку – крохотную записочку, прикрепленную к бамбуковой палочке, которую обнаружил у себя в сапоге.
От недостатка веры происходит неверие,
Знающий постоянство или вечность – мудрец.
Не знающий постоянства
Будет действовать по своему произволу,
Поэтому он призовет к себе беду.
Знающий постоянство имеет всеобщую душу.
Имеющий всеобщую душу будет правосуден.
Правосудный будет царем.
Кто царь, тот соединяется с Небом.
[6]
Лао‑цзы
Да Лун не был уверен, что правильно понял эти стихи, но одно больше не вызывало у него сомнений: Минь Фан все еще любит его. И какое значение имеют эти жалкие шесть месяцев, если в их распоряжении вечность? Отныне это вопрос терпения и самодисциплины, а их у него достанет, покуда душу не истощили ревность и подозрения. Ее поступок он оценил много позже, наслушавшись историй о влюбленных красных гвардейцах, которые, в отличие от Минь Фан, не признали своих ошибок. Таковых партия заслала в самые отдаленные уголки страны, разлучив с избранницами на долгие годы, а кого и на всю жизнь.
В следующий раз их близость имела более серьезные последствия: Минь Фан забеременела. За это ей грозило изгнание из деревни, поэтому, пока было возможно, она прятала стремительно округлявшийся живот в складках рубахи. Дальше не оставалось ничего другого, как только просить секретаря партячейки выдать разрешение на свадьбу – с учетом исключительности случая.
Тот смерил влюбленных долгим холодным взглядом. За восемь лет перманентной революции он устал от бесконечных процессов, обличений и актов самокритики и теперь прикидывал, какими неприятностями грозит ему разлучение этой пары. Он мог бы отослать женщину в город, а мужчину отдать под трибунал, но не выйдет ли ему боком публичный скандал? Что, если его обвинят в халатности и пренебрежении служебными обязанностями? Да Лун и Минь Фан всячески намекали ему на это и уговаривали пойти по пути наименьшего сопротивления.
На этот раз они взяли верх и поженились уже неделю спустя. А еще через два месяца у Минь Фан родился сын Сяо Ху – Маленький Тигр.
* * *
Солнце давно село. Сквозь открытые окна в комнату вкрадывалась темнота. В свете маленькой лампы рядом с кроватью Минь Фан Да Лун мерил шагами комнату. Он и сам не понимал, с чего вдруг на него нахлынули мысли о прошлом.
Не так часто он вспоминал день смерти отца. Иные события в жизни подобны темным углам, в которые никак не решаешься заглянуть. Но бывает, туман забытья рассеивается на несколько мгновений и перед глазами мелькают лица, слышатся голоса. Странно, но он никогда не думал о смерти отца в прошедшем времени. Видения были настолько яркими, будто все происходило здесь и сейчас. Разве что исчезали быстро.
Должно быть, это визит сестры разбередил старые раны. Не надо было посылать ей никакого письма. Какой же он наивный дурак! Выставил себя на посмешище. Но Да Лун хотел испробовать все. Теперь он знает, что сестра не врач и что у нее нет денег, чтобы помочь Минь Фан. Больше она его не интересует.
Она немного рассказала о себе, Да Лун видел, как тяжело ей это далось. Она ожидала, что он станет задавать вопросы, но мысли Да Луна были заняты болезнью Минь Фан. Ни о чем другом он не мог думать.
К кому теперь обращаться за помощью? Доктор Чжоу не оставил им никаких надежд, как и его предшественники. Неужели все так безнадежно?
Да Лун набрал в грудь воздуха и прислушался. Все стихло, даже отдаленный гул автобана. Без‑на‑деж‑но… Тишина давила, он ощущал ее почти физически. Малейший шорох в комнате, скрип половицы отзывались в голове этим словом: без‑на‑деж‑но…
Так недолго и сбрендить. Он слышит несуществующие голоса и снова начал заикаться. Да Лун подошел к кровати, коснулся губами лба Минь Фан: не горячий? Потом растворил в воде таблетки от спазмов и осторожно поднес стакан к ее рту. Перевел взгляд на диски на ночном столике, выбрал Струнный квинтет Шуберта до мажор. Одна из ее любимых вещей. Инь‑Инь с четырьмя сокурсниками играла ее незадолго до болезни матери. Да Лун осторожно подвинул жену, прилег рядом с ней и потушил свет. Выступление Инь‑Инь. При первых же звуках на глаза навернулись слезы. Вскоре Да Лун уже рыдал. Она никогда так не играла. Он, конечно, не считал себя экспертом, но разницу чувствовал. Нежные звуки будто поднимались откуда‑то из глубины. В них было столько жизни, что они казались протестом Инь‑Инь против медленного умирания матери.
Минь Фан тихо застонала. Была это боль или она хотела что‑то сказать? Слова застревали у нее в горле. Да Луну вдруг почудилось: жена что‑то напевает. Что же такое говорят эти врачи? Разве могут они измерить своими приборами, сколько осталось в ней жизни? Жизнь нельзя измерить. Ни одна диаграмма не отразит того, что происходит в мозгу, сердце или душе. Что знают здоровые о мире больного? Разве поймет зрячий слепого или сытый голодного? Что мы вообще знаем друг о друге?
Она стала иначе пахнуть. Да Лун осторожно повернул голову. Минь Фан, рядом с которой он просыпался каждое утро больше сорока лет, понемногу испарялась. И она тоже стала соратницей смерти, подумал Да Лун. С каждым днем смерть приближалась к ней, и Да Лун ничего не мог с этим поделать. Минь Фан превращалась в свою полную противоположность. Как же он любил ее! Почему же теперь Минь Фан ускользает, как песок между пальцами? Неужели любовь бессильна ее исцелить? Других средств у Да Луна нет, но разве этого недостаточно? Ему захотелось вдруг вцепиться в Минь Фан, чтобы никакая сила не смогла у него ее вырвать.
Этой женщине он был обязан всем.
Разве не она сделала его соратником жизни?
IX
Сяо Ху был не тот человек, что подолгу мучается нерешенными проблемами. Он вообще ничем подолгу не мучился. Жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать время без пользы. Сяо Ху полагал, что не проблема, а ее решение должно занимать его внимание. Для того, кто тратит время на проблемы, ничего, кроме них, не существует. А тот, кто сосредоточивается на решениях, видит только их. Подобная установка, по мнению Сяо Ху, позволила ему избежать в жизни многих неприятностей. Только в двух случаях она почему‑то не сработала. Одним из них была болезнь матери.
