От меня не укрылось, что на последних словах Нора чуть‑чуть погрустнела.
– Я что‑то не то сказал? – спрашиваю.
– Нет.
Я поднимаю взгляд под потолок, на корзину с листвой, отчасти надеясь, что она рухнет мне на голову, тем самым прекратив разговор.
– Ну, в общем, да. Мне грустно, что ты постоянно себя принижаешь. Наверное, неосознанно. Я тебя хвалю, а ты все пытаешься найти отговорки. Кто тебе внушил, что ты плохой? Скажи, я хочу это знать. – И добавляет доверительным тоном: – Пора поговорить по‑свойски с этим «тайным доброжелателем».
Айрин снимает с подноса эспрессо, и мы оба хватаемся за счет.
– Дай я. – У меня уже чувство, что она выхватит его у меня из рук. На удивление, не выхватила.
Кофе пьем в полном молчании. А ведь и правда, еще никто мне такого не говорил. По крайней мере, на моей памяти. Я, конечно, не самый самоуверенный человек, но только теперь осознал, что действительно опустил себя ниже плинтуса, и не знаю, как это исправить.
Выходя из бистро, Нора фотографирует фасад здания. Я не задаю ей вопросов, а она не распространяется.
– Пожалуй, мороженое на сегодня пропустим, – похлопывает она себя по животу. Джинсовая блузка застегнута на все пуговицы, однако сквозь ткань складкой проглядывает лифчик.
У Норы звонит телефон. Она чуть помрачнела, бросив взгляд на экран.
– Черт. Мне пора.
Что, сейчас? Посреди ознакомительной прогулки по Бруклину?
– Уже? – Делаю шаг ей навстречу, беру ее за руку. У нее теплая ладонь. Распрямляюсь в полный рост и гляжу на нее сверху вниз. – Тебе обязательно надо идти?
Кивает.
– Надо ехать в Скарсдейл. Загулялась я.
– А что там, в Скарсдейле? Ты сейчас там живешь? Ты, кстати, так и не рассказала, что у вас с Дакотой за ссора.
Нора расправляет плечи и просовывает свои пальцы сквозь мои.
– А ты так и не рассказал, почему вы расстались.
Опять поменяла тему.
– Не хочу про нее говорить. – Мы чудесно провели время, и есть масса гораздо более интересных занятий, чем воспоминания о Дакоте.
Приподнявшись на цыпочки, Нора шепчет:
– А я не хочу про Скарсдейл. – И, прижавшись ко мне, обнимает. Я таю в ее объятиях, она такая горячая.
– Дай мне тебя понять. Мне это нужно, – нежно шепчу ей на ушко.
Она подставляет мне свое лицо, и я забываю, что мы стоим посреди людного тротуара.
– Я пытаюсь.
Легкое касание губ.
– Я приеду к тебе, – говорит она, не прерывая поцелуя. – Через пару часов, ладно?
Я молча киваю – все равно неспособен сейчас связно мыслить.
И Нора исчезает.
Глава 10
Бреду домой, а на губах – след ее поцелуя. Мне еще мерещится запах кокосового шампуня. К ней дико влечет, но она без конца отдаляется. Не понять мне Нору. Пока я спускался в лифте, мелькнула шальная мысль развернуться и бежать к метро. До Скарсдейла я как‑нибудь доберусь, не впервой.
А если я так и сделаю, она меня отчитает?
Почему‑то уверен, что да.
В квартире пусто. Тесса‑то на работе, понятно, но я думал, хоть Хардин окажется там. Хотя я даже рад, что смогу наедине поразмыслить о Норе, пораскинуть мозгами: кто такая и что скрывает.
Как расценивать наш поход в ресторан? Как свидание? Я платил, но она угощала. Я буквально ел с рук. Все внутри обжигает, как вспомню… Надо отвлечься. Если сидеть и накручивать себя этой кормежкой и поцелуями, то и с катушек слететь недолго.
Достаю из холодильника Гаторейд, сажусь на диван. На столе – разъемный блокнот, в котором что‑то писал Хардин. Лежит на всеобщем обозрении. Я придвигаю его, и оттуда вываливается несколько листов. Машинально беру. Это типа дневник, и я уж точно не должен совать в него нос.
«С того самого дня слова струились из его вен. Текло беспрерывно, сколько ни зажимай. Он кровоточил словами, марая воспоминаниями о ней лист за листом».
Откладываю страницы. Не знаю, что это за хрень, но, скорей всего, Хардин предпочел бы это не афишировать.
Посмотрел несколько серий «Задержки в развитии» по Netflix, то и дело бросая взгляд на часы в телевизоре.
В доме тихо. Мельтешат бессвязные мысли. Время будто застыло. Время – неумолимая сила, неподвластная человеку, а люди, как помешанные, носятся с идеей манипуляции временем. Самые невероятные истории – это истории о том, как кто‑то что‑то сделал со временем. Типа, если имеешь машину времени, то запросто поменяешь прошлое или будущее. Тогда можно в одночасье разбогатеть, прославиться, даже стать властителем мира. Прямо сейчас, если бы у меня была такая машина, я бы не стал сходить с ума и все переиначивать, а отмотал бы на пару часов вперед, чтобы скорее увидеться с Норой.
Ну, если она, конечно, не передумала и придет.
В телевизоре Джейсон Байтмен упорно пытается склеить черепки чьей‑то распавшейся семьи, а я стараюсь не думать о Норе. Сегодня она была не в пример откровенна. Рассказала о семейных поездках в Европу и о своей сестре Стейси. Чудно как‑то: они всей семьей ездят в Европу, загорают там, едят непривычную пищу, пьют черный кофе из маленьких чашечек, а я топчусь тут в своем тесном мирке, с Картером и Дакотой, жую дешевые чипсы, запивая водой из‑под крана. Перехватишь чуток «Маунтин Дью» – считай, уже роскошь. Такие вот два странных мира, мы живем словно в разных вселенных.
Легкий стук, я слетаю с дивана и в два счета уже у двери. Открываю – красавица Нора, да не просто так, а с кучей съестного. Успела переодеться, подправить макияж. То ли в шортах она, то ли без – под длинной футболкой не разглядишь. Я по‑любому бы не огорчился.
Волосы заплетены в косу, перекинутую через плечо. Черные сандалии на двух ремешках от пальца до пальца и пряжка, по виду «пильгримовская».
– Какая ты красивая! – вырывается у меня. Я даже спохватиться не успел.
Ну и ладно. Она вроде не против – потупилась, улыбается. Я застукал ее врасплох – впервые с тех пор, как мы познакомились. Для нее улыбаться естественно, как ходить или говорить. Она – прекрасна, и я ее обожаю.
Ну, не в смысле люблю . Мы ведь едва‑едва знаем друг друга, просто улыбка располагающая.
– Привет, Лэндон. – Стою, как истукан, а она проходит в квартиру, и тут же все расцветает. Как будто сам дом ей обрадовался. И даже как будто бы потолок стал повыше.
Без лишних слов заходим в кухню, я принимаю у Норы пакеты с провизией. Она забирает один из пакетов и ставит его на стол, тот, что ближе к плите.
Я принимаюсь разгружать пакеты из темной бумаги. Достаю луковицу, оливковое масло в бутылке.
