– Знаешь, до тебя ни один любовник не был со мной так нежен, – делится Нора, не поднимая глаз. Она смотрит на мою грудь, не переставая поглаживать.
Меня так и подмывает ответить: «Знаешь, еще никто никогда не называл меня любовником», – но я сдерживаюсь.
– Это хорошо? – Я морщусь при мысли о плетках, наручниках и прочем маразме, которым в последнее время все увлеклись. А может, я слишком нежен? Чересчур? По крайней мере, так когда‑то считала Дакота, не то чтобы мне хотелось все это припоминать…
Нора сияет от счастья.
– Еще бы, конечно!.. Впрочем, – она задумчиво меня созерцает, – иногда мне хочется, чтобы ты был пожестче.
От этих слов мне становится на удивление хорошо, меня вдруг переполняет дикая радость от того, что ей хочется все повторить. Мое истомленное тело вновь страстно желает оказаться внутри нее. Надо только определиться со степенью «жесткости». Мне, конечно, еще предстоит узнать многое в неизмеримом разнообразии секса. Я боюсь причинить ей боль, не сумев вовремя распознать рамки дозволенного. Я понимаю, что между простым традиционным сексом и жесткачом есть существенный серый спектр, но на что именно ориентируется она, мне пока непонятно.
– Насколько жестче?
Взяв в руку мою ладонь, Нора подносит ее к косе. Обхватив пальцами черную прядь, она легонько оттягивает ее назад. У меня дрогнул член.
– Достаточно жестко, – отвечает она и заговорщически улыбается. Начинает тереться об меня. Такое чувство, что наши тела подстроены друг под друга. – Ну как, хочешь попробовать? – У нее хриплый голос. Она опускает голову к моей груди и проводит языком по затвердевшему соску, легонько царапая зубками и поигрывая языком. Это приятное ощущение молниеносно отзывается в паху. Никто никогда там меня не касался, тем более ртом. Сердце забилось сильней, чем обычно, я возбужден и немного напуган. Не потому что не хочется, а потому что впервые. Кто‑то где‑то сказал, что между возбуждением и страхом – тонкая грань удовольствия, так, видимо, на эту грань я как раз сейчас и попал.
Киваю, чуть припозднившись с ответом.
Нора прижимается губами к моей груди.
– М‑м, как я обожаю твое тело.
Ее ладони скользят вверх, по шее, и начинают ласкать мою влажную кожу. Я так и зарделся от похвалы. Она поглаживает мою спину, потом снова грудь, и мне стоит огромных усилий, чтобы не начать перед ней извиваться.
– Тебе ведь не приходится качаться, чтобы так умопомрачительно выглядеть, да? Это природное? – И, словно бы спохватившись, она добавляет: – Молчи‑молчи, мне приятнее думать, что ты дважды в день потеешь в тренажерном зале. – Нора скользит пальцами по груди и спускается вниз, к животу, прослеживая длинными ноготками рельеф моих мышц.
– Обожаю твою фигуру. – Я сжимаю ее полные ягодицы, и она мурлычет. Мурлычет, как кошка, от моего прикосновения, и мне приятно. – Мужчины поклонялись таким женщинам испокон веку. – Вспоминаются древние чаровницы, кружившие головы сильному полу. Несмотря на всю мою склонность к истории, в присутствии Норы, когда она лежит обнаженная возле меня, я не в силах назвать ни единого имени.
– Это вряд ли. – Она саркастически фыркает. – Я не имею ничего против своей фигуры, но мне потребовалась уйма времени, чтобы хоть как‑то с ней примириться. В подростковом возрасте моя жизнь была просто невыносима. По телевизору – одни худосочные телки. Сисек ноль, кожа да кости. То же самое в частной школе – сплошь тоненькие блондинки, дочурки богатых папаш. И такие везде – в журналах, в фильмах, в коридорах, – только я, как ненормальная.
Мне стало жаль ранимую девочку, живущую в ее душе. Помню, с Дакотой, которая смуглее Норы, происходило почти то же самое, и я был рядом, когда стали всплывать эти проблемы. Если в обществе бытует определенное представление о том, как должна выглядеть женщина, то что делать девушкам наподобие Норы, в чьих жилах течет смешанная кровь, – на кого прикажете ей равняться?
Я пытаюсь представить Нору счастливой и радостной девочкой‑подростком, и мое лицо расплывается в улыбке.
– Я бы с радостью тогда с тобой подружился.
Она тихо хихикнула.
– Очень сомневаюсь. Я была дикая и необузданная. Для тебя – чересчур.
Для меня – чересчур? Мне снова напомнили, что я – отнюдь не душа компании. Отчего это скромным вдруг стало быть плохо? Чего вообще не хватает этим женщинам и девчонкам? Скорость им подавай, ночные гонки, если спорить – так с пеной у рта, если чувства – так чтобы трагедия? Неужели нельзя полежать на диване в обнимку и посмотреть вместе кабельное?
Как там принято говорить… посмотреть фильмец, оттянуться?
– Я вечно косячила, попадала в какие‑то передряги, и в школе, и дома. В общем, родителям часто приходилось из‑за меня краснеть.
Я касаюсь пальцами ее голой спины. Поразительно, даже спина, оказывается, может быть сексуальной. Длинные мышцы спускаются вдоль позвоночника, переходя в пышные ягодицы. Я глажу их пальцами и ласково стискиваю.
– Каждый привлекает к себе внимание по‑своему.
Что‑то изменилось в ее взгляде. В глубине заплясал огонек.
– Не уверена, что боролась за внимание.
Я ее случайно уязвил.
Дурак.
– Прости, не хотел тебя обидеть. – Черчу пальцем круги на ее коже. Надеюсь, она не отодвинется. Мне нравится лежать, прижавшись к ней. Меня словно окутывает ее тепло.
Нора вздыхает, облизывает пересохшие губы.
– Да ладно… – Она устремляет рассеянный взгляд в потолок. – Хотя, наверное, мне действительно не хватало внимания. Центром вселенной всегда была Стейси, мама с папой души в ней не чаяли, а я – так, пятнышко на небосклоне. Тусклое и неприметное.
Тусклое и неприметное? В ее голосе слышится тоска. Я рассматриваю лицо Норы, пытаясь запомнить его в мельчайших подробностях. Мелкие веснушки на лбу и крохотный шрам на подбородке – светлый, почти неприметный. Провожу по нему большим пальцем. Интересно, откуда он взялся?
Мне вспоминается ее звонкий смех, неуемная речь, ослепительная самоуверенность. Нет, это – явно звезда. Если бы люди были звездами, Нора стала бы главной, Полярной.
– Ну а ты? Как прошло твое детство? Ты был необузданным вепрем? – Она хихикает.
Я качаю головой.
– Не думаю. Я читал, тусовался с друзьями.
– Друзей было много?
– Да нет, раз‑два и обчелся.
– Видимо, в вашей школе учились не самые умные дети, раз они проглядели такое сокровище.
Я засмеялся.
– Ну, это лишь твое мнение.
Ее пальчики взбираются по моему подбородку.
– Единственно верное. Если бы у меня в школе был такой друг, то жить было бы куда легче. И, кстати, – говорит она, поигрывая щетиной на моем подбородке, – для Тессы ты настоящий оплот. Ей здорово с тобой повезло.
