— Цветочек? — прошептала она.
— Наверняка она упадет в озеро, — сказала Сьюзи. Она стрелой летела вертикально вверх, стараясь выйти за пределы досягаемости шипастых насекомых. Эти живые ракеты вылетали из странных цветов-луковиц, наполненных розоватым газом, но цветы выкидывали их на высоту не больше километра. — Она крепкая зверушка, твоя Цветочек. Как пить дать, она оклемается.
Листок кивнула и прижала ладони к глазам, чтобы вернуть зрению фокус и собраться с мыслями.
— Ты откуда взялась?
— Увидела, что твоя переноска расползается. Так что вернулась.
— Мы побеждаем? — спросила Листок. Она не могла сосредоточиться, не могла даже открыть глаза. Было так легко просто болтаться в руках Сьюзи и задавать вопросы.
— Без понятия. Но мы наступаем. По воздуху. Всего несколько километров осталось до Элизия. Но Дудочник нас опережает.
— Тогда держись за солдатами, — проговорила Листок. Ей было трудно оставаться в сознании, она куда-то уплывала, чернота перед глазами сменялась беспорядочными вспышками света и звука.
— Да уж постараюсь, — пробормотала Сьюзи. Она высматривала своих Рейдеров, но не могла их найти. Вокруг все сражались, и трудно было понять, куда направляться. Элизий лежал впереди, высокий холм, один из немногих легко заметных ориентиров. Но именно там бой шел особенно ожесточенно… хотя Сьюзи заметила, что это место больше не обороняли насекомые или стрекозы. Вместо этого воздух над холмом кишел новопустами и чародеями, отчаянно сдерживающими натиск подразделений Славной Армии Зодчей.
— Дудочник, надо думать, уже там, — сказала сама себе Сьюзи. — И кажется, с Воскресеньем что-то случилось. Кто бы мог подумать? Надеюсь, Артур, и ты тоже там.
Она коснулась уха, проверив, на месте ли в нем затычка, и спикировала вниз, за когорту легионеров, собиравшихся обрушиться сверху на защитников Элизия.
Артур только-только пришел к решению, как остановить битву, когда Дудочник и Суббота приземлились возле ручья. Их охрана тут же снова взлетела, присоединившись к арьергарду, медленно отступающему перед силами Первой Дамы.
Оба врага Артура теперь носили глянцево-черные кожистые крылья. В сочетании с желтой шинелью Дудочника они смотрелись странно, а к новому красному доспеху Субботы очень подходили. Но Суббота уже не была столь высока и столь ошеломляюще красива, как раньше, и держалась на шаг позади своего нового господина, склонив голову.
Дудочник поднял на Артура закрытое золотой маской лицо и заговорил, его голос звучал столь же чарующе и мелодично, как и до того, как Четвертая часть Волеизъявления плюнула ядом ему в рот перед битвой за Цитадель. Теперь Артуру казалось, что это было очень давно.
— Итак, ты получил Седьмой Ключ, Артур. И что теперь?
— Это мое дело, — бросил Артур. — Я разрешаю тебе удалиться вместе со своей армией. И Субботой.
— Куда? — спросил Дудочник. Он словно обращался к старому другу. — Дом поглощен Пустотой Артур. Только сады еще стоят, а возможно, и они не выдержат очень долго. Если ты не позволишь мне взять дело в свои руки.
— Я изгоню Пустоту обратно. У тебя есть твой мирок. Возвращайся туда.
— Его тоже больше нет, — скорбно произнес Дудочник. — Потеряно, все потеряно. Если ты не отдашь мне Ключи. Эта ноша слишком тяжела для смертного. Лучше я возьму ее, и тогда…
— Уже поздно для твоих трюков, — прервал его Лорд Воскресенье. — Он стал слишком силен. Признай это, и давай закончим дело.
— Слишком горд, чтобы стоять до конца, да? — огрызнулся Дудочник. — Ничего этого не случилось бы, если бы ты не был так высокомерен и не гнушался что-то делать сам. Но чтобы я сдался смертному? Не думаю!
Он встряхнул рукавом, и в его руке возникла дудочка. Он уже поднес ее к отверстию в своей маске и положил пальцы на дырочки, когда Артур заговорил.
— Нет, — сказал он, коснувшись Седьмого Ключа. — Я хотел бы услышать, как ты играешь, но не стану плясать под твою дудку. Думаю, на сегодня хватит сражений.
Рука Дудочника застыла бесполезной клешней, а дудочка упала на траву. Суббота тут же подхватила ее и вернула своему господину. Тот медленно взял инструмент и вдруг попытался снова приложить к губам.
— Нет, — сказал Артур еще более твердо. Дудочка вспыхнула сразу вся целиком, превратившись в полоску пепла, и ветер тут же развеял его.
Плечи Дудочника поникли.
— Вот как. Я меньше любил бы смертных, если бы знал, во что они могут превратиться.
Он поднял руку и снял маску. Артур внимательно следил за ним, готовый к любому трюку или хитрой атаке.
Но он не был готов к тому, что увидел. Под маской оказался лишь призрак лица. Едва заметные линии света обрисовывали облик того, кто когда-то был немного похож на Лорда Воскресенье.
— Не вижу причин продолжать удерживать себя воедино лишь для того, чтобы составить вам компанию в последние минуты, — сказал Дудочник Артуру и повернулся к Воскресенью. — Брат, скажи мне только — это ты швырнул меня в Пустоту несколько столетий назад?
— Не я, — ответил Воскресенье. — Разве я унизился бы до такого?
Дудочник обернулся к Субботе. Та съежилась под его взглядом.
— Мои Крысы сказали мне, что это твоя работа. Надо было им поверить.
Суббота вскрикнула, когда Дудочник рванулся вперед, в его руке возник нож с клинком, черным, как ночь. Он глубоко вонзил оружие в грудь Субботы и повернул там.
Мгновением позже Артур ударил Дудочника силой Ключа, отшвырнув назад метра на четыре. Тот приземлился на ноги, но не стал ничего делать.
— Хотя бы в этом я сам определяю свою судьбу, — сказал Дудочник. — Наслаждайся победой, пока можешь, смертный.
Он уронил маску, которую держал в левой руке. Когда она ударилась о камни, его лицо-набросок внезапно исчезло, словно выключенная голограмма, и желтая шинель упала на землю. Там не было тела. От Дудочника осталась только золотая маска.
— Я заслужила лучшее, — прохрипела Суббота. — Если бы только меня сделали Воскресеньем…
Она упала лицом вниз. Пустота из клинка Дудочника стремительно разъела большую часть ее тела, включая голову. Она распространилась бы и дальше, но Артур остановил ее, заставив Пустоту снова стать клинком ножа.
— Прошу тебя, прекрати битву, — попросило Волеизъявление. — Прочие мои части должны присоединиться ко мне как можно скорее.
Артур кивнул, сжал в руке Седьмой Ключ и выпрямился в полный рост. Теперь он стал выше Лорда Воскресенье, а значит, выше трех метров. И он не помнил, чтобы надевал крылья, тем более, чтобы у него были крылья с таким ослепительным сиянием.
— Седьмой Ключ, — сказал Артур. — Усиль мой голос, и пусть свет моих крыльев осияет все Сады.
Ключ потеплел под его рукой. Артур взглянул на воюющих созданий, таких маленьких и незначительных, и заговорил.
