Полагаю, минуло лет семьдесят, а может и больше, с того дня, как Прародитель Кошек связал меня обещанием. Я старею. Нет, я не говорю, что час мой пришел, но он близится. Год за годом. И думается, стоит повидаться с Прародителем. Вернуть долг, пока не настало мое время уходить.
Глава первая
Сара Джейн Диллард вовсе не считала, что старушка немножко не в себе, а другие именно так и думали. Правда, к бабушке хорошо относились, – если она приезжала в город, с ней всегда охотно болтали и все такое. Но вообще-то, она и впрямь была странной. Что еще скажешь о женщине, которой уже за восемьдесят, а она обитает себе одна на вершине холма, откуда даже до проселочной дороги час ходу?
Она не походила на какую-нибудь колдунью из тех, кому полагается вести одинокую жизнь в глуши. У нее имелись лекарственные травки и готовые снадобья, и она всегда первая протягивала руку тем, кто нуждался в помощи, но в здешних местах не славилась как знахарка и повитуха – это больше по части тетушек из семьи Уэлч. А она была просто старуха, существовавшая для себя и в себе. Неприветливой ее не назвали бы, но и к общению она не слишком тянулась.
– Торчит там одна-одинешенька… И чем она вообще занимается? – время от времени спрашивал кто-нибудь.
Никто не знал, а Сара Джейн знала.
Тетушка Лилиан жила так же, как в далекие детские годы. У нее не было ни телефона, ни электричества, ни водопровода. Она покупала еду, но совсем чуть-чуть, только ту, что не могла сама вырастить или собрать в лесу. Так что большая часть времени уходила у нее на то, чтобы просто-напросто прокормиться за счет своей земли и ближнего леса. Каждый день она по многу часов копалась в огороде, возилась с коровой и курами, ухаживала за садом и ульями. А еще в определенное время года она ходила в лес за разными травами, грибами и ягодами, и за жив-корнем тоже. Ей приходилось каждый день таскать воду из родника, пополнять поленницу и заниматься еще кучей обычных домашних дел.
Так что найти себе работу для нее труда не составляло. Куда сложнее было впихнуть все эти нескончаемые ежедневные хлопоты в двадцать четыре часа.
– А вам не тяжело? – спросила ее как-то Сара Джейн. – Ну, управляться со всем этим?
– Тяжело, когда ты прикована к постели, как нередко бывает в мои годы, – улыбнулась тетушка Лилиан. – Тяжело, когда сама не можешь себя обслужить. А то, что делаю я… я ведь просто живу, девочка, только и всего.
– Но вы могли бы покупать себе еду, а не выращивать.
– Верно, могла бы. Только такая еда, наверное, не приносила бы мне радости.
– Вам разве нравится выпалывать сорняки?
– А ты бы попробовала сама, девочка. Может, и тебе бы понравилось.
* * *
Тропинка, что вела к дому тетушки Лилиан, начиналась на пастбище за фермой Уэлчей, лихо закручивалась среди холмов и шла вдоль ручья, который бежал внизу, в лощине.
Весной ручей разбухал. Вода весело кувыркалась на ступеньках из камней, переполняла заводи, быстро проскакивала узкие места и наконец достигала пастбища. Там ручей прятался ненадолго под проселочной дорогой и выныривал по другую ее сторону. К осени поток превращался в тоненькую струйку, но никогда не пересыхал. В глубоких заводях даже в самые жаркие летние месяцы не переводилась рыба, голосили квакши, и им басовито поддакивали лягушки-быки. И в знойный день там можно было отлично искупаться.
С обеих сторон над тропинкой нависали канадские ели – на крутых склонах лощины с ними соседствовали желтые березы, дубы и буки. Под их сенью ковром расползались рододендроны и кальмии. Выше росли тюльпанные деревья, и ежовые сосны возвышались среди густого подлеска из багрянника, магнолий и кизила. Сара Джейн не раз замечала здесь оленя, лисицу, зайца, енота или опоссума – даже если с ней была ее золотистая гончая Корни. Не говоря уже о неумолкающем птичьем хоре и белках, не упускавших случая поворчать на пришельцев с безопасной высоты, – если, конечно, у них не находилось дел поважнее.
Бродить по лесу в компании ручья, разговаривая с ним, – такое Сара Джейн сразу полюбила. Можно просто не спеша прогуливаться с Корни, а можно толкать перед собой тачку – пустую или уже нагруженную припасами, которые обычно оставляли для тетушки Лилиан на ферме Уэлчей.
Семья самой Сары Джейн обитала по соседству с Уэлчами, в доме, который все называли старой фермой Шафферов. Они жили там уже добрый десяток лет, а бабушка с дедушкой еще пять лет до них, но Сара Джейн давно смирилась с тем, что это место, наверное, никогда не переименуют в ферму Диллардов.
Они переехали из Хазарда сразу после смерти отца, – Сара Джейн, ее мать и шесть сестер. Решили жить вместе с бабулей Баррелл, маминой мамой. Барреллы купили ферму у Шафферов за несколько лет до того, – правда, бабушка с дедушкой тоже не очень-то преуспели в смене ее названия. Бабуля Баррелл перед смертью завещала ферму маме Сары Джейн, так что теперь здесь окончательно водворился их маленький клан рыжеволосых и очень своенравных девчонок.
– Будь у тебя характер попроще, – назидательно говорила бабуля Баррелл маме, – давно бы уже отыскала отца для своих взбалмошных девиц.
– А может, им не хочется нового отца, – пожимала плечами Шерри Диллард. – Если какому-то мужчине и суждено появиться в моей жизни, уж я буду разборчива. Он не должен ничем уступать моему Джимми, иначе он мне и даром не нужен.
– Ты разрушишь свою жизнь.
– По крайней мере, это будет моя жизнь, – отмахивалась мама.
Уж на что независимой была Шерри Диллард, у ее дочек представления о свободе простирались еще шире.
Эйди – она была старшая (вообще-то, по-настоящему ее звали Ада, в честь папиной мамы). Она умудрялась попадать во всевозможные неприятности с того момента, как научилась ходить. В младших классах она напропалую дерзила учителям, а в шестнадцать сбежала с Джонни Гарлендом на его мотоцикле. Эйди не было в округе семь месяцев, а потом она вернулась и ни капельки не раскаивалась, – правда, с парнями на какое-то время было покончено.
Близнецы Лорел и Бесс родились год спустя после Эйди. Они тоже с ума сходили по мальчишкам, но их главной страстью стала музыка – играть музыку, танцевать под музыку, все, что угодно, лишь бы была музыка. Они обе пели, и им легко давалось то сладостное созвучие, какое получается лишь у сестер. Лорел владела скрипкой, а Бесс – банджо, и если в радиусе нескольких миль от фермы затевались танцы или веселая вечеринка, близнецов всегда можно было найти там. Девчонки сбивали каблуки, отплясывая с вечно сменяющимися партнерами, или наяривали на своих инструментах во всю мочь. А если случалось остаться дома одним, близнецы развлекались тем, что придумывали аранжировки для мелодий семидесятых и восьмидесятых – что-нибудь в стиле ретро или блюграсс
[4].
