Для экспансии европейским странам требовались большие корабли, способные выдерживать долгое плавание через Атлантический и Тихий океаны или путь в Индийский океан в обход Африки. Почти на всем протяжении XVI века Испания и Португалия почти не встречали соперничества в Америке и Азии со стороны других европейцев, если не считать горстки флибустьеров и пиратов, промышляющих на дальних подступах к испанской и португальской атлантическим империям. Хотя Португалия лишь предельным напряжением сил и ресурсов удерживала торговые пути муссонных морей, португальская монополия на морскую торговлю между Азией и Европой была оспорена только под конец XVI века — и не азиатами, решившими наконец сбить спесь с португальцев, а голландскими купцами, мечтающими нанести удар по испанскому верховному владычеству.
Понесенные Армадой потери и намерение Филиппа II бросить все силы на поддержку католической стороны во французских религиозных войнах дали голландским повстанцам желанную передышку. Очень кстати пришлось и решение Филиппа II снять эмбарго на голландские морские перевозки, чтобы вернуть Испании возможность получать необходимые товары из Северной Европы. Блокировав устье Шельды и отрезав Антверпен от моря, голландцы еще резче развернули торговые потоки в сторону Амстердама, куда бежали многие антверпенские купцы. Благодаря их коммерческому опыту и международным деловым связям Амстердам, к тому моменту уже крупный производственный и судоходный центр, стремительно достиг расцвета, что в конечном счете сыграло важную роль в окончательном отделении Республики Соединенных провинций Нидерландов от Испании в 1648 году. К тому времени голландцы стали лидерами мировой торговли — пальма первенства впервые перешла к Северной Европе, и та безраздельно удерживала ее почти двести лет.
Глава 16
Государство и море в эпоху европейской экспансии
В XVII веке морские державы атлантической Европы достигают совершеннолетия. Никого, за исключением самих пиренейских монархий, не устраивал одобряемый церковью раздел нехристианского мира между Испанией и Португалией, однако лишь к XVII столетию Гуго Гроций сформулировал убедительные и понятные доводы в пользу «свободного моря». И хотя временами как власти, так и частные лица пользовались его трактатом в корыстных, зачастую взаимно противоречащих целях, приверженность его доктрине побуждала к более активному участию в межконтинентальной торговле. В основном это была инициатива акционерных обществ, обладающих достаточной свободой действий для защиты своего дела и флага. Голландцы, в частности, с благословения правительства не стеснялись применять вооруженную силу, «мечом и кодексом»
[1308] создавая империю, которая теснила старые торговые сети, где по-прежнему главенствовали азиаты.
Брать на себя такие широкие полномочия частным компаниям приходилось из-за отсутствия у европейских монархов — при всей барочной пышности королевских дворов и кораблей — мощного флота, с помощью которого можно было бы диктовать свою волю заморским странам. Тем не менее соперничество между Англией, Нидерландской республикой, Францией и Испанией превратило Ла-Манш и прилегающие воды в темные закоулки, где разбойничали корсары и каперы и куда время от времени выходили блеснуть золочеными боками и показать, кто здесь хозяин, королевские флотилии. Однако впечатляющее число торговых судов, захваченных в ходе пяти крупных столкновений менее чем за полвека, наглядно демонстрирует несостоятельность военно-морского флота. Между первой Англо-голландской войной и Девятилетней войной (1652–1697) англичане захватили от 3600 до 4300 вражеских торговых судов,
[1309] потеряв за тот же период от 5500 до 6300 собственных. Многие из этих судов были затем отвоеваны обратно или выкуплены владельцами.
За пределами европейских вод североевропейские военные корабли действовали редко. На протяжении XVII века развивались и росли суда, флотилии, инфраструктура, вырабатывались новые подходы к финансированию и администрации. В сочетании с юридическими и дипломатическими мерами это постепенно стабилизировало морскую торговлю, так что своевольничающие контрабандисты и пираты, не имевшие политического покровительства, все больше маргинализировались. Массовые стычки на Карибах и в Индийском океане в конце века свидетельствовали не столько об усилении хаоса и произвола, сколько об укреплении военно-морского флота, особенно у Англии, которой век спустя предстояло стать «владычицей морей».
Захват «Санта-Катарины»
Североевропейским государствам не хватало средств и мотивации вести активные военно-морские кампании против пиренейских держав за морем, однако потворствовать коммерсантам, желающим оспорить испанское и португальское владычество в азиатской, африканской и американской торговле, они могли. В 1598 году испанский король Филипп III в надежде надавить на голландских бунтовщиков запретил голландским судам возить товары из портов Пиренейского полуострова, а также португальских владений в Африке, Америке и Азии.
[1310] Эмбарго подкосило голландскую торговлю в Средиземноморье, а также между Пиренейским полуостровом и Балтикой, но подстегнуло интерес голландцев к океанским перевозкам. За десять лет с 1599 года количество судов, ходящих в Западную Африку за золотом, смолами, слоновой костью и сахаром из Сан-Томе, выросло с трех-четырех в год до двадцати. Еще до наложенного Филиппом III эмбарго голландские торговцы продумывали способы добраться до Азии либо через Северо-Восточный проход, либо через Индийский океан следом за португальцами. Однако португальцы свои навигационные секреты никому выдавать не собирались: в 1504 году Мануэл I издал королевский указ о регулярном уничтожении судовых журналов и карт, содержащих сведения о плавании в азиатских водах.
[1311] С муссонными морями северные европейцы знакомились, нанимаясь к португальцам матросами, торговцами и солдатами, и в 1591–1594 годах Джеймсу Ланкастеру удалось довести три английских судна до самой Малакки. Тем не менее сведения об Индийском океане и его окрестностях по-прежнему оставались скудными и спорадическими — пока в 1595 году Ян Гюйген ван Линсхотен не опубликовал «Итинерарий» — заметки о своих плаваниях. Проработав несколько лет торговцем у своих братьев в Севилье и Лиссабоне, в 1583 году голландец Линсхотен стал секретарем архиепископа Гоа. В Индии он прожил десять лет, а вернувшись, написал книгу о «…Гоа и Индии, о тамошних обычаях, торговых путях, плодах, товарах и прочем, для лучшего понимания обстановки в тех краях, а также о берегах к востоку, до крайней и высочайшей части китайской границы, куда добрались португальцы, о тамошних землях… и краткую справку о восточных берегах, начиная с Красного или Аравийского моря, от города Адена до Китая, а затем описание вышепоименованных берегов».
[1312]
