Торговые суда в те времена могли свободно плавать по традиционным морским путям в Египет или от Босфора до Крыма в относительной безопасности, однако были и места, где издавна процветало пиратство: усеянное островами Эгейское море, Адриатическое и Ионийское море между Италией и Грецией, а также кишащие судами подступы к Дарданеллам и Босфору. Черное море, выходом из которого служил узкий Босфор, было крайне важным источником как «товаров первой необходимости»,
[258] так и предметов роскоши: «Многочисленные и превосходнейшие образцы скота и рабов доставляются к нам из стран, лежащих вокруг Понта [на севере Малой Азии], из предметов роскоши те же страны возят к нам в изобилии мед, воск и соленую рыбу, а от излишков товаров наших земель берут оливковое масло и всяческие вина. Зерно же идет попеременно то от них к нам, то от нас к ним». Ключ к этому сокровищу лежал в руках византийцев, которых греческий историк Полибий называет «великими помощниками других народов», заслуживающими «общей поддержки при угрозе от варваров». Невзирая на такие хвалы, византийцы в 220 году до н. э. наложили пошлину на суда,
[259] проходящие через пролив, — возможно, ради сбора средств на собственные меры против морских разбойников; одна из коалиций государств обратилась к Родосу за помощью в отмене этого нововведения, и родосцы добились нужного, используя изощренную смесь дипломатии и военных действий как крайнего средства.
По случайному совпадению одно из наиболее сохранившихся средиземноморских торговых судов, обнаруженное при раскопках, было, по всей видимости, жертвой морского разбоя. Это судно, датируемое IV веком до н. э., было найдено близ Кирении на севере Кипра. Корабль сделан в основном из алеппской сосны и обшит свинцом ниже ватерлинии, корпус в четырнадцать метров длиной вмещал двадцать тонн груза, в том числе около четырехсот амфор, по большей части родосского происхождения, и десять тысяч зерен миндаля. Балластом служили двадцать девять жерновов, сделанных из вулканического камня с одного из островов к северо-западу от Родоса. Среди личных вещей были глиняные тарелки, миски, чаши и деревянные ложки для команды в четыре человека. Найденные свинцовые грузила для рыболовных сетей указывают на то, что моряки ловили рыбу — вероятно, в дополнение к рациону, состоявшему из маслин, фисташек, миндаля, лесных орехов, чечевицы, чеснока, зелени, винограда и фиг. Монеты с изображением Антигона и Деметрия позволяют датировать кораблекрушение примерно 310–300 годами до н. э.; судно к тому времени было старым, его часто ремонтировали. Свидетельством того, что корабль стал жертвой пиратов, служат восемь железных копейных наконечников, найденных при раскопках, некоторые из них застряли во внешней поверхности корабельной обшивки. Сохранившиеся части корпуса позволили создать полнокорпусную копию одномачтового судна. В 1986 году «Кирения II» прошла от Пирея до Кипра, проделав более четырехсот миль на скорости почти в три узла, в течение одного 24-часового периода средняя скорость достигала почти вдвое большей величины. Хоть и достаточная для торгового судна, такая скорость не позволяла двигаться быстро, из-за чего киренийский корабль и ему подобные становились легкой добычей пиратских галер.
Антиразбойничьи кампании родосцев осложнялись тем, что пираты действовали не только сами по себе, но и как наемники иноземных правителей. Например, в конце III века до н. э. остров Крит был сборищем городов, условно объединенных в некое подобие союза под предводительством Филиппа V Македонского. То есть критяне, напавшие на описываемый корабль, могли получать плату от Филиппа, и тогда они, строго говоря, не были пиратами. Во время критской войны 206–203 годов до н. э. родосцы повидали морских разбойников по меньшей мере из полудюжины городов; некоторых из них удалось нейтрализовать и превратить в формальных союзников. К этому времени законная морская торговля уже стала принципиально необходимой для благосостояния одиночных городов-государств и имеющихся царств. Пиратство уже не было таким почетным способом заработка, каким — по словам Фукидида — оно было при Гомере; морской разбой в описываемое время вызывал пристальное внимание всех, кто занимался морской торговлей. Однако, если верить свидетельству святого Августина, вопрос о различии между пиратами и признанными властями был довольно насущным: «То был остроумный и правдивый ответ,
[260] который дал Александру Македонскому захваченный им пират. Царь спросил его: „Зачем вы наводняете собой море?“, и тот с нескрываемым презрением ответил: „Затем же, зачем ты наводняешь собой мир! Только я для этого пользуюсь скромным ремеслом, и потому зовусь пиратом, а у тебя есть мощный флот, и потому тебя называют царем“».
Рим перед Пуническими войнами, 500–275 гг. до н. э
К времени Критской войны центр военно-морских действий начал смещаться в Западное Средиземноморье, где властвовал Рим. Римляне стали участниками морских событий относительно поздно, и хотя римские авторы традиционно отзывались о морском деле с высокомерным презрением,
[261] освоение моря было принципиальным пунктом в создании и сохранении римской державы как в республиканскую эпоху, так и после Августа, — и это прекрасно понимали политики и полководцы. Римляне изначально были одним из племен, населявших равнины Лация к югу от Этрурии; возвышение Рима произошло благодаря его близости к морю и расположению в выгодной точке реки Тибр в центре Италийского полуострова на удобных для обороны семи холмах. Около 510 года до н. э. римляне положили конец последней династии этрусских царей и основали республику. Несмотря на отдельные неудачи, к концу IV века Рим стал главным городом Латинского союза и к 280-м годам до н. э. римляне подчинили себе Этрурию, Умбрию и Кампанию и начали поглядывать за пределы Италийского полуострова. Впрочем, до этого они не выказывали никакого интереса к морскому делу, — и это положение отразилось на долгосрочных отношениях Рима с Карфагеном, которому тогда принадлежало господство в Западном Средиземноморье.
Несмотря на более поздние тенденциозные попытки объявить вражду древней (самой известной из таких попыток была поэма Вергилия о Дидоне — финикийской Элиссе — и Энее), отношения между Римом и Карфагеном не всегда были неприязненными. В ранние времена римляне, жившие всего в пятнадцати километрах от устья Тибра, почти не выходили в море и поэтому могли позволить себе дружбу с карфагенянами, первый известный договор с которыми датируется 509/508 годом до н. э. По этому соглашению римляне и их союзники имеют право посылать суда в принадлежащие Карфагену области Африки только по торговым делам, а Карфагену отдается господство над Сицилией с запретом строить форты в той части Италии, которая занята латинянами. Более поздний договор 348 года до н. э. запрещал римским торговцам появляться в Западном Средиземноморье (хотя нам почти неизвестны случаи морской торговли у римлян, а военные корабли у них появятся только через полвека) и защищал от Карфагена прибрежные города, подконтрольные Риму.
