Не привык народ красиво одеваться.
Хотя бывали, конечно, и приятные исключения.
Вот, например, в глубине колонны Нахимовского района ярким праздничным пятном вышагивала дамочка лет тридцати, одетая в ядовито-синий длинный кардиган, связанный из настоящего мохера! Она выглядела веселым мохнатым шариком, случайно застрявшим в сером штакетнике забора. Под руку держала высокого загорелого мужчину, которого, как видно, просто распирало от созданного его подругой эффекта. Оба жизнерадостно махали в воздухе букетиками гвоздик.
Любопытно.
А ведь я впервые за целый день в этом людском море увидел подобное. Вернее, нарядные люди были практически повсюду. Кто-то был одет по случаю праздника и поцветастее обычного, но чтобы так вызывающе модно!
Я втиснулся в толпу и потянулся за интересной парочкой. Тут же мужичок сбоку подозрительно покосился в мою сторону. Ага! Не хватает одной детальки. Пресловутого «маскера» по теории Хейфеца. Я немного отстал, покрутил головой и молча отнял у какого-то октябренка портрет Брежнева на оструганной рейке. Не дожидаясь скандала, нырнул в толпу и появился у мохеровой парочки с другой стороны. Кепку снял и засунул в карман. Вызывающая больно.
Теперь в мою сторону смотрели приветливо и по-доброму. Юный поклонник дорогого Леонида Ильича и патриот родного Отечества. Я тоже авансом раздавал по сторонам улыбки, не забывая при этом наблюдать за интересной модницей.
Из непрекращающегося гомона я понял, что окружающая публика представляет собой симбиоз строителей, корабелов и моряков самого дальнего района города, который в простонародье назывался Камышами. В то время это был крупный рабочий поселок вокруг Камышовой бухты, огромного порта, судоремонтного и рыбообрабатывающего заводов. Край, где сам воздух на многие мили вокруг пропитан чудесными ароматами копченой рыбы.
А ведь Пятый что-то такое говорил именно про Камыши. Мол, зашевелилась там криминальная братия. Получается, что это я неплохо попал! Впрочем, пока ничего интересного не происходило, несмотря на то что уши мои работали как локаторы.
Модницу в пушистом мохеровом прикиде звали Лидочкой. Мужик отзывался на Вовчика и был то ли радистом, то ли электриком на каком-то промысловом судне. По всем признакам, ходил в загранку, как и многие другие из нашей колонны. Явные символы иностранного достатка – почти вся детвора, да и многие взрослые, по-канадски работали челюстями, распространяя кругом ароматы мяты и клубники. Тут и там мелькали импортные вещи, скромнее, чем у Лидочки, тем не менее и не «Русский богатырь». Лица у мужиков, несмотря на весну, были с характерным несмывающимся загаром. На шеях у женщин поблескивали золотом на солнце более или менее дорогие украшения. А макияж был ярким, броским и эффектным.
Загранка в нашем городе всегда жила чуть богаче, чем остальное рабоче-военное население.
Колонна уже миновала центральную площадь с трибуной аксакалов и вышла к Приморскому бульвару, в конце которого приветливо белел мой родной Дворец пионеров. В его уютных недрах одиноко скучал брошенный сегодня нашей группой секретный спортзал Конторы. А мы уже выходили к финишной прямой – на проспект Нахимова. Народ постепенно стал рассасываться по сторонам, алкая поскорее добраться до праздничных столов, накрытых дома.
А вот Вовчик с Лидочкой покидать почтенную публику не торопились. Ну правильно, не для того на суд людской была представлена чудо-обнова, чтобы так просто распрощаться с восхищенной аудиторией. На площади Революции парочка тепло рассталась с коллегами и отправилась гулять по Большой Морской.
Длина подиума увеличивалась на глазах.
И прохожие действительно часто оглядывались на пушистую модель-красавицу, проливая ушаты бальзама на эго ее кавалера. Большей частью восхищенно, хотя некоторые старушки традиционно ворчали вдогонку: «Глянь, кака шалава пошла! Грябут там в своих загранках. У, бяс-стыжая!»
Возле кондитерской «шалаве» захотелось сладкой жизни, и она потащила своего спутника пить «кофий».
А меня… легонько подняли под мышки с двух сторон и утащили в проходной двор.
– Деньги есть? – без обиняков поинтересовались там.
Постоянно шмыгающий носом и воровато оглядывающийся подросток нагловатого вида нависал надо мной грозовой тучей. Двое его напарников прижимали меня за плечи к грязной стенке.
Вот так!
С небес на землю. Аверс и реверс. Белое и черное. Добро и зло. Надо же! Поймали все же на «раскрытой варежке». Что же я так прокалываться стал в последнее время?
– Нету, пацаны. Гляньте.
Я демонстративно вывернул карманы штанов.
– А если найдем?
По моему убогому пиджачку забегали чужие руки.
Я скептически покачал головой.
Нет. Все-таки не бойцы здесь, в центре. Погубит вас эта бескорыстная тяга к деньгам. Ни понятий, ни принципов. Трое на одного – только так и умеете.
За это их в городе и недолюбливали. Вообще, для нас даже такого района не существовало – Центр. Мелкие ватаги вроде этой жили сами по себе, сметали какие-то крохи детским гоп-стопом и грызлись между собой постоянно. Для серьезного противостояния с периферией у них не было шансов. Не хватало консолидирующего начала. Взаимовыручки не хватало, да что там – простой дружбы. Каждый сам за себя. Сейчас вот труханут меня и шмыгнут к себе в нору – лаяться между собой, деля добычу. Шакалье племя.
Этих я, пожалуй, потяну.
– Смотри! Чего у тебя тут?
Я протянул два пальца к животу впередистоящего грабителя и коротко ткнул его в солнечное сплетение.
– И у тебя такая же хрень. Смотри!
Первый еще не успел даже опуститься на корточки, а я уже повернулся к тому, что слева, и не торопясь тянул пальцы к его животу. Тык!
– А ты не торопись, – резко на сто восемьдесят повернулся к третьему, смещаясь на всякий случай чуть в сторону. – Не стоит торопиться. Ты лучше своим друзьям, как отдышатся, привет передай. Слышишь? От пацанов с Матюхи. Ты понял?
Мой нечаянный собеседник на голову выше меня и явно физически сильнее. Но… я же говорю – шакалье племя. Он даже и не собирался дергаться. На что и был расчет. Просто стоял с выпученными глазами, переводя ошарашенный взгляд с поверженных подельников на меня и обратно…
– Не слышу?
– Да понял я, понял!
Ого! Даже голос повышает. Не может его природа смириться со столь быстрой сменой приоритетов. Ладно, додавлю.
Пристально глядя в глаза бунтовщику, я сделал маленький шаг в его сторону и сразу же заметил, как его окатывает волной паники.
– Да говорю же, понял!
– Деньги давай! – коротко сказал я, протягивая руку.
– Чего?
Я сделал еще один шаг.
Внешне картина напоминала мизансцену «Давид наезжает на Голиафа». Я не отрывал взгляда от лица противника и сделал третий шаг. Теперь он был вообще на расстоянии вытянутой руки.
