В монокуляр, который я не забыл прихватить с собой, отчетливо было видно, как старушка по неведомой здравому смыслу схеме шарится по внутреннему дворику, таскает из шурши в шуршу какие-то ведра, кастрюли с бидонами, разные подозрительного вида банки-склянки. Временами, как будто вспомнив что-то крайне важное, хватается за веник и начинает пылить окрест себя. Потом веник энергично отбрасывается в сторону, и звезда этого незатейливого бенефиса, досадливо шамкая губами, вытаскивает из дома ветхие коврики, закидывает их на деревянную штангу и начинает остервенело лупить беззащитные тряпки плетеной выбивалкой, по возрасту помнящей, наверное, еще императора Николая.
Интересное кино… получается. А получается ли? Что же здесь не так?
Почему-то у меня складывается стойкое ощущение, что все эволюции уважаемой Мурсалимы-аби по внутреннему дворику отдают некоторой фальшью. Навязчиво лезет в глаза какая-то демонстративность всех этих парко-хозяйственных мероприятий, назойливая псевдотеатральность, причем не отличающаяся особым талантом или хотя бы элементарным артистизмом.
Нет! Здесь точно что-то не так.
К тому же в сорокакратную оптику я несколько раз замечал, как старушка время от времени зыркает глазищами в мою сторону, хотя голову даю на отсечение: не может она меня видеть. Все правила маскировки с моей стороны были соблюдены. Да и бабушка должна быть подслеповата. Или нет?
Я поежился от ощущения какой-то несуразности происходящего. Что-то тревожило и раздражало, словно случайный камешек в ботинке. Не оттого ли формировалось это беспокойство, что, если хоть чуть-чуть подумать, – мое праздничное балансирование на этом злосчастном заборе было чересчур ожидаемо и легко могло быть просчитано более или менее грамотным противником? А Борюсика – кем-кем, а дурачком назвать было бы очень и очень недальновидно!
Получается, что старушка разыгрывает свой моноспектакль лично для меня! А мое личное присутствие вблизи исаковского поместья – кое для кого уже далеко не секрет!
Так! Стоять. Кто здесь на кого охотится?
Я осторожно стал поворачиваться назад – в сторону заросшего парка больничного городка. Осторожно – это чтобы в запарке не слететь с забора: все-таки узковата верхняя кромка. Да и первые признаки легкой паники стали отчетливо потряхивать мой малолетний организм.
И не зря!
На какой-то миг от неожиданности я и вправду чуть не грохнулся с трехметровой высоты. Это из-за того, что цепенеющая оторопь ледяной волной прокатила по телу: внизу метрах в трех слева от меня обнаружился крадущийся на цыпочках тип. Между прочим, с палкой в руке, смутно похожей на выломанную ножку стула. А чуть дальше, на аллейке прямо передо мной, тусовалась его группа поддержки. Числом аж в три лица. Широких таких лица! Болельщики совершенно не таились, в отличие от ближайшего кадра, – глазели на происходящее и дружелюбно мне улыбались. Разве что не подмигивали компанейски.
Но самым ужасным было то, что я их узнал!
Это была та самая гоп-компания из-под магазина «Березка». Которая уже один раз пыталась отловить мою злосчастную тушку. И наткнулась тогда, к своему глубокому разочарованию, на технику антилопы гну с моей стороны и на пару подзатыльников со стороны Ирины.
Ну да! Точно они. Как их там? Одного, кажись, звали Грач. Молодого. Того самого, что сейчас ближе всего ко мне. С палочкой. Выручалочкой. Он как раз заметил, что обнаружен, и на какой-то миг замер, как перед прыжком. Как и я – от неожиданности. Злодей, кстати, опомнился быстрее и тут же стал агитировать меня за советскую власть:
– Ну, чего ты, малой. Че ты? Давай, давай слазь оттудова. Не боись…
И с палочкой за спиной так шасть в кустики: не мое, мол…
Краем сознания в мозгу отпечатался один нюансик, в данную секунду второстепенный, но… с далеко идущими выводами. Которые додумаем потом, когда поспокойнее будет. Короче – вся гоп-бригада бандюков, включая ближайшего агитатора, на этот раз была мирно и кокетливо наряжена в зеленые корпоративные комбинезончики. В точно такие же, в который в свое время был одет белобрысый Боря, подловивший меня когда-то около подвала. И который носит великовозрастный братик Тохи. Со стальными орешками…
Так мы сегодня медбратья! Вон оно что! Ревнители, значит, старины Гиппократа и бравые охотники на «жестяных уток». Это что же такое получается?
А получается крайне интересная картина…
– Ну давай. Давай. Чего замер-то? Смелее. Прыгай сюда. – Бандитский шустрик с погонялом Грач уже почти рядом, осторожно, наверное, чтобы не вспугнуть жертву, тянет руки наверх. Мол, ныряй, дорогой, я поймаю…
Ага! Сейчас. Правда…
…Если прыгнуть с забора в другую от него сторону – стопудово что-нибудь себе сломаешь. Или потянешь, что при данном раскладе почти равноценно: все-таки три метра высоты. Если начать туда же спускаться по выбоинам, как поднялся, вражий сын с птичьим прозвищем успеет рвануть вперед, цапнуть меня за шкурку и утянуть вниз. К себе в гнездо…
Нужен коротенький тайм-аут. Сообразить – что да как…
– Сейчас, дяденька, сейчас слезу. Погоди. Сейчас, только ранец сниму. Мешает.
Вообще-то у меня рюкзачок, а не ранец, да не в этом суть. Пару секунд я тем не менее выигрываю – Грач вперед не прыгает для удовлетворения своих агрессивных намерений, так и стоит внизу с усыпленной бдительностью и дружелюбно протянутыми руками.
Ну-ну…
За спиной отчетливо скрипнула калитка. Выпутываясь из лямок рюкзака, я чуть повернул голову и обнаружил у себя в тылу выходящего со двора того самого Тохиного брательника. С которым у меня когда-то уже были разногласия, если можно так это сформулировать. Вспомни черта! И, кстати, он был не один – за ним выходил какой-то коричневый мужичок годами постарше.
Обложили! Замуровали, демоны…
Я с надеждой скользнул взглядом по возящейся в отдалении бригаде псевдосантехников. Далековато помощь. Хотя Козет уже явно насторожился. Секунда-другая – и даст вводную на активную фазу поддержки. Все равно не успевают. Если цель вражьего захвата – быстренько на месте свернуть мне башку, а плясать надо от худшего, то все козыри на стороне у черного воинства – время, пейзаж и расстановка сил. Пассивная роль не в мою пользу. Значит, роль должна быть… правильно! Активной.
Я боком на полшага скользнул по кромке забора поближе к бандюгану:
– Сейчас, чувачок, погодь… тут у меня… хрусталь, блин… осторожно надо… знаешь, что здесь? Яйца Фаберже!
Господи, какую же хрень я несу, продолжая выпутываться из лямок. Но мне во что бы то ни стало надо заболтать ситуацию, для того чтобы, не прекращая движения рюкзачка, по крутой и короткой дуге из-за спины запустить свою ношу в сторону бедовой вражьей головы. Коварно и вероломно. Прямо поверх беззащитно протянутых рук.
Разумеется, клиент инстинктивно жмурится и втягивает голову в плечи. Вполне естественная реакция на опасность для нормального и здорового человека, но мы о ней знаем – поднаучил Козет на тренировках. Поэтому целю рюкзаком заведомо чуть ниже скулы, и результат налицо, точнее – в ухо. В наглое вражье ухо. С противным чмоканием и с заячьим взвизгиванием обманутого в самых своих лучших чувствах медбрата.
