— Такого разговора не было, — собравшись с духом, возразил Ясный. — Просто Алексей Николаевич высказался, что такое возможно сделать.
— А Косыгин по своей инициативе задал вопрос?
Видно было, что кому-то очень хочется раздуть эту тему. И Маленков допрашивал генерала долго и с пристрастием. Что дословно Косыгин говорил. Что ему отвечали. Понятно, что эти высказывания зампреда Совмина хотели разыграть в чьих-то интересах, хотя в них не было ничего такого, за что его можно было порицать даже по самому строгому счету.
У Ясного складывалось нехорошее предчувствие грядущих больших перемен. Он видел, что искусственно нагнетаются со стороны ряда руководителей страны истерия и внутриклановые противоречия. Обостряется борьба за власть и за влияние на Сталина.
И он не ждал ничего хорошего, когда его срочно вызвали в Центральную контрольную комиссию ЦК.
Спросив, в чем дело, услышал от ответственного работника:
— По делу командующего внутренними войсками Аполлонова. По его пребыванию в Румынии.
У замминистра как-то нехорошо сжалось сердце от этих слов. Ведь Аполлонов был его хорошим приятелем…
Глава 30
Национальное достояние Венгрии
Генерал-полковник Аркадий Аполлонов был замминистра внутренних дел по войскам, а также соседом Ясного по даче в Серебряном Бору. Но если у Василия Степановича дача была служебная и с нее его могли попросить в любой момент, то жена Аполлонова, дама энергичная и пронырливая, сумела добиться права собственности на участок.
Жили соседи очень дружно. Когда дочка Василия Степановича Галина выходила замуж, то свадьбу справляли на даче и Аполлоновы были почетными гостями.
Сам Аполлонов был хороший, разумный, скромный и непривередливый человек. В 1945 году с подчиненными ему войсками он освобождал Молдавию, Румынию. А после войны некоторое время был представителем НКВД в Румынии, где квартировались несколько бригад внутренних войск. У него сложились прекрасные отношения с руководством этой страны, в том числе с находившимся еще на престоле Михаем, которого за вывод Румынии из войны наградили орденом Победы.
Переступал Ясный порог Центральной контрольной комиссии с внутренним трепетом. Этот орган подчинялся напрямую Сталину, и там собрались люди до фанатичности принципиальные. Неприкасаемых фигур для них не было.
Его встретил один из руководителей в своем тесном кабинете. Это был уже преклонных лет человек, ходил в валенках даже в жаркую погоду. Однако имел репутацию человека железного. Он протянул замминистра разведывательное донесение.
Резидентура советской разведки в Румынии сообщала, что в командировке Аполлонов проживал в королевском дворце в Бухаресте и по выезде прихватил с собой драгоценную картину, являющуюся достоянием страны и ее народа. Национальную гордость, можно сказать, умыкнул.
— Это форменное безобразие, — сухо произнес «контролер». — КПК начинает следствие.
Комиссия походила на инквизицию. Результаты ее расследования грозили взысканиями по партийной линии. Но потом на их основании могла начаться уголовно-процессуальная процедура, а там могли и к стенке поставить.
Следом в это ведомство пригласили Аполлонова, где долго и с пристрастием допрашивали. А он только разводил руками и повторял:
— Да я понятия не имею, где эта картина!
Ясный встретился с ним на даче, когда подавленный, выжатый как лимон генерал-полковник вернулся с допроса. Пожимая плечами, он твердил растерянно:
— Василь Степаныч. Не знаю я про эту чертову картину! Ну нет у меня ее!
Ясный, хорошо зная этого человека как неподверженного вирусу стяжательства, верил ему. Но делу верой не поможешь.
— Да не волнуйся, — сказал Василий Степанович. — Давай лучше в доме у тебя посмотрим.
Они вдвоем облазили весь дом — не нашли ничего, даже близко напоминавшего живописные шедевры. Обстановка чистенькая, уютненькая, радиола, столы, стулья — как у всех. И ни одной картины.
Аполлонов внутренне надеялся на чудо. А тут вообще упал духом.
— Действительно, ничего нет, — задумчиво произнес Ясный, когда они вышли на свежий воздух во двор, и тут его взор наткнулся на сарай. — Давай там посмотрим.
Сарай был от пола до потолка заполнен сельхозинвентарем и всяким барахлом, которое не нужно, но и выбросить жалко. Пыль. Мышиный помет. Ясный оцарапал гвоздем руку, чертыхнувшись, отбросил пустой ящик. И увидел сложенное полотно. Вытащил на улицу. Аполлонов дрожащими руками развернул его. И взору предстал потерянный шедевр. Выглядел он неважно — два года в сарае на пользу ему не пошли.
— Это как же, — пораженно прошептал Аполлонов.
Ларчик просто открывался. Порученец, когда уезжали из Румынии, решил прихватить сувенир для генерала. А в Москве вместе с другим ненужным барахлом кинул его в сарай.
К чести комиссии в ситуации разобрались объективно. Аполлонову дали строгий выговор по партийной линии, но это, что называется, отделался малой кровью.
После этого случая по Москве поползли гнусненькие слухи, что Аполлонов в Румынии прихватил немерено золотых изделий, антиквариата, но это было откровенное вранье.
Между тем страна продолжала восстанавливаться чудовищными темпами. Еще в 1947 году отменили хлебные карточки, тогда как в хваленой Англии смогли это сделать только в 1949-м. Заново отстраивались разрушенные города. Входили в строй заводы. Запускались станции метро. Снижались цены. И жизнь простого народа быстро улучшалась. Это все требовало огромных усилий. Военные фронты закончились, но на фронтах трудовых была горячая пора.
Ясный отстроил железную дорогу Наушки — Улан-Батор. Ему нравилась такая работа. Вызывало восторг, когда удавалось заставить в унисон звучать усилия многих людей, когда из труда, стройматериалов, рыка техники вырастали великолепные инженерные сооружения. В этом было счастье.
Обескровленная войной страна не только восстанавливалась. Плановая экономика в умелых руках демонстрировала невероятную эффективность. Были изысканы ресурсы на два мегапроекта — ракетный и ядерный. Американцы в то время каждый год выдумывали новые планы ядерной атаки на СССР, радостно подсчитывая, сколько миллионов жителей Москвы, Ленинграда и Горького погибнут в атомном пламени. Только непобедимая мощь Советской армии, способной и под ядерными ударами занять всю Европу, удерживала их. Ядерная бомба и стратегическая авиация были весомыми их козырями. Американцы, зная, сколько им стоил Манхэттенский проект, были уверены, что СССР его не повторить.
Атомный проект начинал в 1943 году Молотов. Вначале он предложил руководить научными поисками академикам Капице и Йоффе. Те от такой ответственности шарахнулись как черти от ладана. И порекомендовали Игоря Курчатова — мол, его не жалко. И неожиданно для себя попали в точку. Обстоятельный, умный Курчатов оказался гениальным организатором. Не факт, что у других такое получилось бы. Выдающиеся люди всегда возникают на рубеже исторических свершений.
