— Она пропала в субботу вечером, — ответил Уигфулл. — Имеется в виду официально зафиксированное время исчезновения.
Тотт кашлянул и добавил:
— Понимаете, Саманта, в общем‑то, сама себе хозяйка. Поэтому мы подняли тревогу только после получения послания.
— В нем не упоминается ее имя.
— Новых заявлений о пропаже девушек не поступало, — объяснил Уигфулл. — А послание составлено таким образом, что сразу становится ясно — отправивший его уверен, что мы знаем, о ком идет речь.
— Сколько лет вашей дочери, мистер Тотт?
— Двадцать два года.
— Способна ли она выдержать подобное испытание?
— Она очень сильная. — Губы Тотта задрожали. — Но всему есть предел.
Даймонд положил ладони на край стола и откинулся на спинку стула. Затем снова взял в руки листок и сделал вид, будто еще раз внимательно читает текст.
— И все‑таки, почему вы решили, что делом должен заняться я? — поинтересовался он после долгой паузы.
— Ведь из‑за вас Маунтджой оказался в тюрьме, — ответил Уигфулл. — Он отбывал срок в Олбани. Так что ему скорее всего неизвестно, что вы уволились два года назад.
— Да, но что ему от меня надо?
— В свое время он утверждал, что невиновен, — заметил Тотт.
— Так говорят все, — твердо заявил Даймонд. — Маунтджой был виновен. Этот тип и раньше применял физическое насилие по отношению к женщинам. — Он посмотрел на Тотта. — Простите, но мы все знаем, что это правда.
Тотт кивнул и зажмурился.
— Вместо того чтобы залечь на дно где‑то в другом месте, он пошел на большой риск, — сказал Уигфулл. — Мы полагаем, что Маунтджой намерен поторговаться с вами, Даймонд.
— Поторговаться? По поводу чего? Я ничем не могу ему помочь. Даже если бы я продолжал работать в полиции, это было бы мне не под силу. В конце концов, я не министр внутренних дел. Его дело прошло через суд.
— Питер, при всем моем уважении к вам, вы упускаете один момент, — произнес Уигфулл.
Оказывается, теперь они относятся ко мне с уважением, с иронией подумал Даймонд. Похоже, за последние два года действительно многое изменилось.
— Объясните, что вы имеете в виду.
— Согласно последним тенденциям, в делах о похищении людей важно выяснить требования похитителей. Это означает, что с ними необходимо установить контакт и построить определенные отношения. Главная цель — максимально точно оценить ситуацию. Только после этого можно разрабатывать план освобождения жертвы.
Идиот, подумал Даймонд. Напыщенный кретин.
— То есть вы намерены тянуть время и немного подыграть Маунтджою?
— Совершенно верно. Мы хотим выяснить, чего он хочет, и не допустить, чтобы он вышел из себя. Тогда пленница не пострадает. Не исключено, что его требования окажутся невыполнимыми, но пока что мы о них ничего не знаем. В общем, мы должны действовать таким образом, чтобы преступник понял: мы готовы к переговорам.
— А роль переговорщика вы решили возложить на меня?
— Ему нужны именно вы, — пожал плечами Уигфулл. — Как я уже сказал, главный принцип в подобных делах…
— Не продолжайте! Значит, вы хотите сделать меня посредником между полицией и Маунтджоем. Поскольку именно я отправил его за решетку, мне кажется, ваш план обречен на провал.
— Но он в своем послании назвал ваше имя!
— Трогательно! Давайте посмотрим правде в глаза: Маунтджой просто собирается прикончить меня. И какое же прикрытие у меня будет? Никакого. Я это по вашим глазам вижу.
— Мы не знаем, вооружен ли он.
Видя, что разговор принял нежелательное направление, Тотт решил вмешаться:
— Дорогой Питер, я не отрицаю, определенный риск есть. В этом нет никаких сомнений. Я не знаю, есть ли у вас дети…
— Нет.
Тотт не был готов к такому ответу — Даймонд одним коротким замечанием выбил у него из рук все аргументы, которые он собирался озвучить. На помощь Тотту пришла Джули Харгривз.
— Чтобы спасти эту девушку, потребуется большое мужество, — тихо промолвила она.
Даймонд не хотел изображать героя, однако, как многие мужчины старой закалки, терпеть не мог выглядеть трусом, особенно в присутствии женщин. И вместо того чтобы отказаться от выполнения сложного и опасного поручения, он спросил:
— Кто‑нибудь видел Маунтджоя в этих местах? Если, как вы говорите, в газетах напечатали его фотографию, кто‑то мог его видеть и опознать.
— Только не в Бате, — ответил Уигфулл. — Где‑нибудь еще, но только не здесь. Вы же знаете, что это за город.
Даймонд недовольно кивнул, пробормотав что‑то себе под нос. Да, его бывший коллега прав. Вероятно, виной тому была местная архитектура, отвлекавшая людей от всего остального, но так или иначе жители города и туристы, находясь на улицах Бата, полностью утрачивали способность узнавать других людей. Были случаи, когда члены королевской семьи заходили за покупками в магазины на Мильсон‑стрит, и никто в их сторону даже головы не поворачивал.
— Если бы вы сняли запрет на публикации в прессе, вам удалось бы привлечь к делу местных жителей. Их помощь была бы кстати. Вы не думали об этом? — спросил Даймонд.
Тотт стиснул подлокотники стула.
— Я полагаю, сейчас это не совсем уместно, — ответил он.
— По целому ряду причин будет лучше, если мы не станем привлекать к делу внимание журналистов и общественности, — поддержал своего руководителя Уигфулл.
— Вы хотите сказать, что это повредит репутации полиции Эйвона и Сомерсета?
Уигфулл бросил на Даймонда взгляд, намекающий, что он не столько рассержен, сколько оскорблен его замечанием.
— Для нас важно не позволить Маунтджою манипулировать СМИ. Он ведь не дурак.
— К тому же мы не хотим, чтобы пресса и общественность помешали проведению операции, — добавил Тотт.
— Операции? — повторил Даймонд.
— Пока речь идет о расследовании. Впрочем, называйте как хотите.
— Меня нисколько не заботят тонкости терминологии, мистер Тотт. Я просто даю вам понять, что, если хотите, чтобы я участвовал в данном деле, мне необходимо знать все детали вашего плана.
— Я вас прекрасно понимаю.
— Итак, что вы предприняли до этого момента?
Тотт сделал жест рукой, предоставляя право ответа Уигфуллу.
— Мы следуем обычной процедуре, предусмотренной для случаев похищения человека, — начал тот. — Иными словами, проводим интенсивное прочесывание местности в радиусе пяти миль от центра города.
— Большая территория.
