— Вы совершенно перестали с ней видеться?
— У каждого из нас появился другой партнер, но мы все же поддерживали контакт. Она мне нравилась.
— Вы признаете, что между вами существовала любовная связь?
Пинкертон задумался, после чего промолвил с недовольным видом:
— Можно сказать и так.
— Когда это было?
— В 1987 году и 1988‑м.
— Какой она была? Я имею в виду, что она была за человек?
— Бритт? Умная.
— Разбиралась ли она в моде?
— Она во всем разбиралась. Бритт всегда знала, чего хочет и как этого добиться. Она ведь работала репортером. Правда, я читал только одну ее статью — ту, которую она написала обо мне. Этот материал был в сто раз лучше, чем те, что кропают другие журналисты.
— Где вы с ней познакомились?
— В Конкуэлле.
Даймонд удивился — речь шла о небольшой деревушке, расположенной в лесу к юго‑востоку от Бата.
— Вы давали там концерт?
— Нет.
— Я подумал, может, там есть какой‑нибудь паб.
— Я уже давно не даю концертов и никогда не давал их в пабах, — медленно произнес Пинкертон. — Я продюсер.
— То есть менеджер других музыкантов?
— Повторяю, я продюсер.
Чувствовалось, что вопрос Даймонда задел Пинкертона за живое.
— Простите мою неосведомленность, — промолвил Питер. — Но в чем разница?
— В Конкуэлле мне принадлежат земельные угодья. Если быть точным, это большой участок, покрытый лесом. Я построил там студию. — Пинкертон немного помолчал. — Об этом хорошо известно в музыкальном мире. В студию отовсюду приезжают группы, музыкальные коллективы, ансамбли. И я создаю для них уникальное звучание.
— Понятно. Значит, Бритт приезжала туда, чтобы осмотреть студию и потом о ней написать?
— Именно так.
— А дальше, надо полагать, все закрутилось само собой, — сказал Даймонд с таким видом, будто в его жизни постоянно случались любовные истории с участием миловидных шведок, работающих в СМИ.
— Ну да.
— Ваш роман был непродолжительным?
— Да.
— И все же вы могли бы рассказать мне о Бритт Стрэнд подробнее?
Пинкертон взглянул на часы.
— Что я могу сказать? Она была очень целеустремленным и организованным человеком. Опубликовав одну статью, Бритт могла позволить себе несколько месяцев жить ни в чем себе не отказывая, пока не подвернется подходящая тема для нового репортажа. Дело было не только в том, что она собирала необходимый материал. Она еще и умела взглянуть на проблему под неожиданным углом. Однажды Бритт взяла какой‑то журнал и стала показывать мне статьи, которые могли бы быть гораздо интереснее, если бы их авторы сумели раскрыть тему с какой‑нибудь необычной стороны. Помнится, тогда ее рассуждения поразили меня.
Пинкертон говорил о своей бывшей подруге хотя и без особой теплоты, но с искренним восхищением. Даймонд понял, что это тот случай, когда один профессионал отдавал должное другому. Было ясно, что Джейк Пинкертон не принадлежит к числу рок‑певцов, топящих свою жизнь в алкоголе и наркотиках. В своей студии в Конкуэлле этот человек делал деньги на современных технологиях музыкального производства.
— Она когда‑нибудь упоминала о колледже?
— Я понятия не имел, что она поступила в колледж. Мы охладели друг к другу задолго до того, как это произошло.
— Вы хотите сказать — расстались?
Пинкертону явно не понравилась трактовка его слов Даймондом.
— Нет, я же ясно говорю — охладели. Мы ведь были взрослыми людьми, так что остались друзьями. Но зачем вам все это?
— Я стараюсь взглянуть на ситуацию глазами Маунтджоя, — объяснил Даймонд. — Если он появился в окрестностях Бата, значит, желает либо свести с кем‑то старые счеты, либо что‑то выяснить. С этим человеком шутки плохи.
— Вряд ли он заявится ко мне. С какой стати?
— И все же мне хотелось бы получить более полное представление о личности Бритт Стрэнд, — произнес Питер, проигнорировав вопрос собеседника. — Что еще вы можете рассказать о ней?
Пинкертон посмотрел вверх, словно надеялся увидеть на потолке фотографию своей бывшей подруги.
— Она обладала впечатляющей внешностью. Безупречная фигура, идеальная кожа, светлые волосы. Бритт, кстати, была натуральной блондинкой. Чудесная улыбка. Возможно, над ее зубами как следует поработал дантист. Что ж, бизнес требует уверенности в себе. Она буквально излучала ее. И еще секс. В общем, можно сказать, что Бритт была типичной шведкой. Для нее не существовало никаких запретов. Не хотите чего‑нибудь выпить?
Своей последней фразой Джейк Пинкертон словно подвел черту разговору о Бритт Стрэнд. Даймонд покачал головой.
— Бритт, кстати, любила неразбавленный виски, — заметил Пинкертон. — При случае могла выпить довольно много.
— Я думал, она не употребляла алкоголь.
— Она была журналисткой. К тому же в Швеции спиртное дорого стоит. Приехав в Британию, шведы в этом смысле словно с цепи срываются. Кстати, теперь, после вашего замечания, я вдруг вспомнил, что в последний раз, когда мы с ней встречались, она заказала тоник со льдом и с лимоном. Вероятно, ее мучило похмелье.
— Наверное, она употребляла алкоголь, чтобы поднять себе настроение.
— И пила тоник, чтобы протрезветь?
— Была ли она романтичной?
— Романтичной? — переспросил Пинкертон с таким видом, словно произносил незнакомое ему иностранное слово.
— Да.
— Вообще‑то нет. Скрипичная музыка и розы — все это было не для нее. Ах да, я понял. — Пинкертон секунду помолчал, глядя на Питера. — Ясно, куда вы клоните. Розы. Нет, я никогда их ей не дарил. В наших отношениях не было красных роз. И я не допускаю и мысли, что кому‑нибудь из ее знакомых могло прийти в голову, будто подобными вещами ее можно порадовать.
— Скажите, ваши отношения…
— Мы не жили вместе.
— А здесь она бывала?
— Вы хотите знать, где мы встречались — у нее или у меня? Только у меня. Здесь или в студии. В общем, приехав ко мне, вы напрасно тратите время.
Сколько раз Даймонд слышал подобные слова от подозреваемых, стремящихся сбить его со следа!
— Повторю еще раз — я хочу, чтобы вы рассказали мне о Бритт Стрэнд как можно больше.
Пинкертон встал, подошел к столу из розового дерева, в который был встроен бар, и достал из него бокал.
— Может, выпьете? — поинтересовался он еще раз и, снова получив отрицательный ответ, плеснул в бокал порцию коньяку. — Что же я могу вам рассказать?
