Хозяйка взяла со столика один из снимков:
— Вот этот. Вы бы решились по очереди лакомиться одним и тем же мороженым с таким типом? А Бритт это сделала. Жаль, что в тот момент у меня не оказалось с собой фотоаппарата.
Вэ Бэ оказался молодым человеком с бритой головой и тяжелыми верхними веками. Зубы его выглядели так, словно он только что ел черную смородину. Определить возраст было сложно. Он был в армейской шинели. Шею его охватывал кожаный ремень с металлическими шипами, обращенными наружу. В каждой руке Вэ Бэ держал по банке с пивом.
— Какого он роста? — спросил Даймонд.
— Примерно шесть футов три дюйма. И плечи у него широченные. Наверное, раньше занимался бодибилдингом.
— Вы что‑нибудь о нем узнали? Я имею в виду личные данные — кто он, откуда и прочее.
— Полагаю, это сделала Бритт. По его произношению я бы сказала, что он уроженец Лондона. Вообще‑то, судя по разговору, человек образованный.
— Он умен?
— Умнее, чем большинство окружавших его тогда придурков. У них от наркотиков все мозги сгнили.
— Вы сказали, что Бритт использовала свое обаяние, чтобы сойтись с ним поближе. Насколько далеко она в этом зашла?
— Вы хотите знать, было ли между… Господи, как вам могла прийти в голову такая мерзость!
— Вы спрашивали Бритт об этом?
— Я бы не стала ее так оскорблять.
— Но между ними был хоть какой‑нибудь физический контакт? Может, они целовались, обнимались? Прикасались друг к другу? Вы понимаете, к чему я клоню. Были ли у Вэ Бэ основания считать Бритт своей подружкой?
— Я понятия не имею, что у него было на уме. Но я бы очень удивилась, узнав, что Бритт позволяла ему так думать. Вокруг нее было полно достойных мужчин, и при желании она могла выбрать любого.
Даймонд, однако, продолжал гнуть свою линию:
— И все же, когда вы находились в том доме на Трим‑стрит, вам не показалось, что между ними что‑то было?
— Не уединялись ли они где‑нибудь наверху? Если бы они это сделали, я бы пошла следом за ними. Знаете, мне было не по себе среди всех этих странных людей. Но нет, Бритт, слава богу, постоянно была рядом со мной. Всякий раз, когда нам нужно было перейти в другую комнату или переставить мебель, чтобы получить нужный снимок, она говорила об этом Вэ Бэ, и он с готовностью выполнял любую ее просьбу. Мы с Бритт сделали все, что хотели, менее чем за час.
— Бритт передавала ему какие‑нибудь деньги?
— Я этого не видела.
— Я могу оставить фото Вэ Бэ у себя?
— Пожалуйста. У меня остались все негативы, так что, если мне когда‑нибудь захочется вспомнить, как выглядела его мерзкая физиономия, я смогу сделать новые отпечатки. Может, еще кусочек кекса?
Питер отказался от добавки.
— Могу я задать вам один вопрос? — произнесла Джули, сев за руль и сунув ключ в замок зажигания.
— Какой именно?
— Кто будет заниматься розыском Вэ Бэ?
— Есть вещи, которые никогда не перестают меня удивлять, — сказал Даймонд.
— О чем речь на сей раз?
— О женской интуиции.
Глава 11
Питер распахнул дверь и застыл на пороге. На столе в кладовой, которую ему выделили под кабинет, он увидел пчелу. Огромную, размером с бумажник.
Можно было сразу понять, что это не живое насекомое, а его имитация. Питер разозлился на себя за свою первую реакцию, от которой его спина покрылись мурашками. Стиснув зубы, он шагнул к столу и взял в руки напугавший его предмет.
Это была мягкая игрушка из черной и желтой шерсти, с жесткими проволочными антеннками на голове, крыльями из прозрачного пластика и большими глазами с черными зрачками, которые двигались, когда тельце пчелы поворачивали или встряхивали. Вероятно, кто‑то положил пчелу на стол, желая пошутить. Интересно, могла ли это сделать Джули Харгривз? Нет, не Джули, решил Даймонд, у которого едва ли не впервые за последние дни появилась возможность применить свои дедуктивные способности для решения конкретной задачи. У инспектора Харгривз просто не было возможности. Она находилась рядом с Питером с того момента, когда впервые узнала об инциденте с пчелиным укусом, а теперь — на кладбище при аббатстве. Там ей следовало расспросить местных бродяг о Вэ Бэ.
Кому же подобная шутка могла показаться остроумной? Любому из тех, с кем Даймонд работал в прежние времена. Утром, добравшись до Манверс‑стрит, Питер рассказал о случившейся с ним в отеле неприятности дежурному сержанту. Это, несомненно, было ошибкой. Вероятно, история об укушенном пальце теперь известна всем сотрудникам отделения.
В коридоре послышались шаги. Питер открыл верхний ящик стола, сунул туда игрушечную пчелу и уселся на стул лицом к двери, откинувшись на спинку. Интересно, кто из его бывших коллег перешагнет порог кабинета первым? Ведь хорошо известно, что первым, кто появляется на месте преступления, часто оказывается злодей, его совершивший.
В кабинет вошел Джон Уигфулл. Нет, только не он, подумал Даймонд. Уигфулл был слишком туп и самодоволен, чтобы опускаться до подобных детских шалостей.
— Ну, как дела? — спросил он.
— Это как посмотреть, — ответил Даймонд. — Пока новостей немного.
— Хорошо.
— Возможно.
— Я хочу сказать, что с делом Маунджоя все нормально. Вы отправили за решетку именно того, кого нужно.
— Спасибо.
— Все, чем вы сейчас занимаетесь, — лишь повод вспомнить старые добрые времена.
— Я бы сказал, что это просто повторная проверка.
В том, что Уигфулл назойливо пытался выяснить, как идут дела у Даймонда, было нечто комичное. Своими мелкими суетливыми движениями он напомнил Питеру грызуна, суетящегося у прорвавшегося мешка с зерном.
— Ну и как? Удалось раскопать что‑нибудь новое?
— Мы повидались кое с кем, кого у меня не хватило времени допросить при первичном расследовании.
— И каков результат?
— Так, ничего существенного.
Если Уигфулл пришел не за тем, чтобы проверить, как подействовала на Даймонда шутка с тряпичной пчелой, значит, для визита наверняка имелся какой‑то другой повод. Питер прекрасно понимал, что Джон Уигфулл не стал бы тратить время на светскую беседу. Протянув руку, Уигфулл взялся за спинку стула Джули, но сесть так и не решился.
— Вероятно, вам скучно от бездействия, — заявил он. — Ничего, скоро мы этого Маунтджоя возьмем.
Даймонд кивнул, подумав, что все зависит от того, насколько толково и квалифицированно будет вестись розыск.
— Сегодня ночью мы подобрались к нему совсем близко, — произнес Уигфулл.
