— Я рассказала вам все, что вы имеете право знать.
— Мы с вами не две приятельницы, обсуждающие местные сплетни. Речь идет об убийстве, — напомнил Питер.
— Мне сказать больше нечего. Вы арестовали предполагаемого убийцу и отправили его в суд, а суд признал его виновным. Вопрос закрыт.
Слова миссис Биллингтон показались Питеру странными. Она могла бы прямо назвать Маунтджоя убийцей, но почему‑то этого не сделала. И вроде бы намекнула — ты создал проблему, приятель, тебе ее и решать. Неужели ей что‑нибудь известно?
— Полагаю, мне следует побеседовать с вашим мужем, — произнес Даймонд. — Не исключено, что разговор с ним окажется более плодотворным.
— Уинстон вам ничего не сообщит, — заявила миссис Биллингтон.
Питер истолковал слова и интонацию хозяйки по‑своему. Похоже, ее мужу было известно нечто важное, но он не делится даже с ней, несмотря на настойчивые просьбы.
— Сейчас он на работе?
— Да.
— Приедет домой обедать?
— Нет.
— Когда он вернется домой?
— Не могу сказать. По‑разному бывает.
Губы миссис Биллингтон сжались в тонкую линию, во взгляде бледно‑голубых глаз читался откровенный вызов.
Даймонд пытался вспомнить, какое впечатление на него в свое время произвел ее супруг. Свидетельские показания Уинстона Биллингтона в суде свелись к рассказу о том, как он обнаружил труп. Он никогда не входил в число подозреваемых, поскольку отпуск на Тенерифе давал ему надежное алиби. Внешне он выглядел моложе жены. На вид ему было около пятидесяти лет. Питер хорошо запомнил худощавого мужчину в костюме в полоску.
— А где ваш муж работает?
— Он агент по продажам.
— Чем он торгует?
— Поздравительными открытками.
— Он работает на какую‑нибудь местную фирму?
— Нет.
— Главный офис компании находится в Лондоне?
— Да.
— А ваш муж является ее региональным представителем?
— Да.
— Значит, если я правильно понимаю, он ходит по магазинам и предлагает новые образцы открыток. В доме есть хотя бы несколько штук? Мне бы хотелось взглянуть на них.
Миссис Биллингтон отвернулась и стала перетирать тарелки.
— Здесь он их не держит. У нас в доме для этого маловато места.
— У него есть офис?
— Что‑то вроде этого. Он хранит открытки там.
— Неужели в доме нет ни одной?
— Мне кажется, я ясно сказала, — поморщилась миссис Биллингтон.
Любопытство Даймонда все возрастало.
— И что же это за открытки, миссис Биллингтон?
— Обычные поздравительные открытки. Ничего особенного.
— То есть я мог бы купить парочку для своей жены?
— Ну, не знаю, — пробормотала хозяйка и снова покраснела.
— Моей супруге нравятся открытки с видами сельской местности. И еще такие, на которых изображены животные. Но вообще‑то она у меня не слишком сентиментальная. Взять, например, персидских котят в корзинке — для моей Стефани это все же был бы перебор. Я бы лучше выбрал открытку с лошадью, выглядывающей из‑за изгороди.
— Я сказала, что не знаю, сможете ли вы выбрать что‑нибудь для своей жены, потому что сама никогда в глаза не видела эти открытки, — желчным тоном заявила миссис Биллингтон. — Если вы закончили, мне бы хотелось заняться делами. Обсуждать с вами дейстия своего мужа я не собираюсь.
— Я вас понимаю, — кивнул Даймонд. — Пожалуй, я поговорю лично с ним. В какое время я наверняка застану его дома?
Миссис Биллингтон напряглась.
— Я думала, вы пришли, чтобы предупредить нас по поводу Маунтджоя, — произнесла она. — Уинстон знает, что он сбежал. Что вам еще от нас нужно? После этого убийства нам и так пришлось нелегко.
— И все же я намерен поговорить с мистером Биллингтоном.
— Ему нечего вам сказать.
— Итак, когда мне следует прийти?
— Если вам так нужен мой муж, приходите после восьми.
— Еще как нужен, — промолвил Даймонд и взял со стола свою шляпу.
— Пожалуй, я обойдусь чашкой некрепкого чая, Джули, — сказал Даймонд, стараясь не смотреть на стопку бутербродов, лежавшую на блюде. Они с инспектором Харгривз сидели в баре отеля «Фрэнсис». — Она разговаривала со мной так, словно перед ней был не человек, а дохлая крыса, которую притащил кот.
— В доме есть кот?
— Да. Он ни разу не удостоил меня своим вниманием.
— Похоже, день у вас не задался. Вы считаете, что миссис Биллингтон что‑то скрывает?
Даймонд взял в руки блюдо с сандвичами.
— Джули, переложите хотя бы часть на свою тарелку, а то я слопаю все. С меня станется. Я вообще‑то не обжора — просто, когда напряженно думаю, у меня разыгрывается аппетит, особенно во время ленча. Да, я готов побиться об заклад, что она утаивает какую‑то информацию, которая касается ее мужа. Впрочем, может, все дело в том, что ее супруг продает непристойные карточки, и миссис Биллингтон этого стыдится.
— А это действительно так?
— Неизвестно. Но у меня сложилось впечатление, что открытки, которыми он торгуют, не из тех, какие можно послать пожилой тетушке на Рождество. Впрочем, этого добра полно и в магазинах. В любом случае мне понятно желание миссис Биллингтон утаить от окружающих, чем именно промышляет ее муж. Но если он делает это ради куска хлеба и не нарушает закон, я его не осуждаю.
— Ох, уж этот развратный Винни, — пошутила Джули.
Даймонд улыбнулся:
— Я помню времена, когда торговых представителей называли коммивояжерами и сочиняли про них бесчисленные неприличные анекдоты. Интересно, относится ли мистер Биллингтон к этой категории?
— Что вы имеете в виду?
— Я хочу выяснить, спал ли он со своей квартиранткой.
Инспектор Харгривз изумленно подняла брови.
— Подобные случаи нередки, — пояснил Даймонд. — Мужчины средних лет частенько испытывают вожделение по отношению к симпатичным молодым женщинам. Когда сегодня утром я разговаривал с миссис Биллингтон…
— Перестаньте, мистер Даймонд! Я не один из ваших приятелей, в чьей компании вы пьете пиво.
Было время, когда в подобной ситуации он сразу жестко одернул бы Джули. Но Питер ценил поддержку, которую она ему оказывала, и не хотел ее лишиться.
Инспектор Харгривз тем временем ловко направила беседу в более безопасное русло:
— Если у мистера Биллингтона что‑то было с Бритт, то интересно выяснить, что именно. Но куда бы это нас привело? Ведь мы знаем, что в то время, когда произошло убийство, он находился на Тенерифе.
