Питер направился к аппарату. Он заметил, что сержант Браун, повернувшись, прикрыл дверь комнаты. Это было сделано не для того, чтобы не допустить сквозняка: посетители не хотели, чтобы Стефани слышала разговор. Просто киношные шпионы, с раздражением подумал Даймонд.
Он набрал написанный на листке номер. Трубку на другом конце провода сняли после двух гудков.
— Да? — раздался неизвестный Питеру голос.
— Это Питер Даймонд.
— Отлично. Я Фарр‑Джонс, начальник полиции Эйвона и Сомерсета. Полагаю, мы с вами не знакомы.
Даже если бы Фарр‑Джонс и Питер Даймонд хорошо знали друг друга, они вряд ли проводили бы много времени вместе. Судя по голосу, начальник полиции Эйвона и Сомерсета был завсегдатаем гольф‑клубов и званых обедов, которых Питер избегал как чумы. Но его имя Даймонду приходилось слышать. Патрик Фарр‑Джонс получил назначение на свою нынешнюю должность полтора года назад. Раньше он служил в Норфолке. Начальник регионального отделения полиции среди ночи сидит у телефона и ждет чьего‑то звонка? Видимо, речь действительно шла о чем‑то важном.
— Вас, вероятно, интересует, по какой причине я попросил вас со мной связаться? — бархатным тоном произнес собеседник Даймонда.
— Нет.
Ответ Питера сбил с толку Фарр‑Джонса, который явно ожидал другой реакции на свои слова. Сделав небольшую паузу, он продолжил в том же любезном тоне, начав с комплимента:
— Отлично сказано! Хороший детектив не делает никаких предположений, не имея в своем распоряжении фактов.
— Я больше не детектив, мистер Фарр‑Джонс.
— Верно, но…
— И это еще большой вопрос, был ли я когда‑нибудь хорошим детективом.
— Насколько мне известно, вы были очень хорошим работником.
— Что ж, жаль, что этого никто не заметил раньше. Так что же случилось? Если об этом писали газеты, то я их не читаю — за исключением объявлений о найме на работу.
— Значит, вы ничего не слышали о человеке по имени Маунтджой?
В памяти Даймонда всплыла картинка из далекого прошлого: спальня, лежащая на кровати мертвая женщина в светло‑голубой пижаме. На ткани пятна крови от множественных ножевых ранений. И еще одна странная деталь, о которой упомянули в своих репортажах журналисты: дюжина нераспустившихся бутонов красных роз. Одни из них были обнаружены во рту женщины, другие кто‑то просто разложил на теле убитой. В свое время эта история наделала много шума.
— И что с ним?
— Меня удивляет, что вы ничего не слышали. Всю последнюю неделю газеты только об этом и пишут. Он сбежал из тюрьмы Олбани.
— Господи!
Питер Даймонд лично арестовал Джона Грейнджера Маунтджоя 22 октября 1990 года за убийство журналистки Бритт Стрэнд, совершенное в ее квартире в Бате, в районе Ларкхолл. Маунтджоя приговорили к пожизненному заключению.
— Речь идет об очень неприятной истории, мистер Даймонд.
— И какое отношение ко всему этому имею я?
— Вы нужны нам здесь. Для нас важно, чтобы вы приехали.
— Мистер Фарр‑Джонс, я уволился два года назад.
— Пожалуйста, послушайте меня, мистер Даймонд. Дело не только в том, что опасный преступник находится на свободе. Сбежав из тюрьмы, он создал экстренную ситуацию. Я ничего не могу сказать вам об этом по телефону. Замечу лишь, что мы запросили полномочия объявить запрет на сообщения прессы по данному делу, и эти полномочия нам предоставили. Как бывший начальник отдела по расследованию убийств, вы должны понимать, что без крайней необходимости мы не идем на подобные меры.
— Вы считаете, что я могу вам чем‑либо помочь?
— Дело не в этом.
— А в чем же?
— Я ведь только что сказал вам, что не могу вдаваться в детали по телефону.
— Почему? Если существует запрет на сообщения в прессе, то вы можете говорить совершенно спокойно.
— Пожалуйста, не упрямьтесь. Я все понимаю — сейчас поздно, наши сотрудники явились к вам без предупреждения. Но поверьте мне на слово — ваш приезд к нам действительно необходим. Жизненно необходим.
— Что, прямо сейчас?
— Сотрудникам, которые находятся рядом с вами, даны инструкции привезти вас немедленно.
— А если я откажусь?
— Я все равно отдам им приказ доставить вас ко мне.
Питер Даймонд хотел спросить, какой смысл был в разговоре по телефону, если его в любом случае решили посадить в машину и доставить в Бат, но сдержался.
— Что ж, тогда я пойду оденусь, — произнес он. — Но я вам ничего не обещаю. Вы ведь понимаете, что я больше не сотрудник полиции?
Питер отвел Смита и Брауна в кухню и показал, где находится все необходимое для приготовления кофе, а затем отправился в спальню и сообщил Стефани о своем отъезде. О его причине он сказал ей все, что знал, хотя знал совсем немного. В конце концов, он ведь не давал обязательства держать все в секрете от жены. Стефани не поверила, будто в полиции хотят, чтобы ее муж вернулся на прежнюю службу — слишком уж громко он хлопнул дверью, когда уходил. Даймонд действительно был неплохим детективом, но, как известно, незаменимых сотрудников не бывает. Разумеется, Стефани поинтересовалась, сколько времени продлится его неожиданная командировка. Питер напомнил ей, что Бат находится всего в двух часах езды, и пообещал, что позвонит утром.
— Полагаю, что это лучше, чем позировать голым, — улыбнулся он, чтобы разрядить атмосферу.
— Я бы на это не рассчитывала, — заметила Стефани.
Глава 3
Сержант Браун вел машину так, словно сидел не за рулем автомобиля, а за штурвалом самолета, идущего на взлет. Улицы западного Лондона за окном сливались в мутные полосы. Сидя на заднем сиденье красного «Ровера Монтего», Питер Даймонд предпринял несколько попыток завязать разговор со своими сопровождающими. Ему хотелось выяснить, в чем состоит «экстренная ситуация», о какой упомянул Фарр‑Джонс и из‑за которой его вытащили из дома среди ночи. Однако и Смит, и Браун предпочитали отмалчиваться, так что в конце концов Питер решил, что они оба — просто оперативники и им самим ничего толком не известно. Сменив тему, он попробовал узнать, какие изменения произошли за последние два года в кадровом составе полиции Эйвона и Сомерсета. Ему сразу стало ясно, что с приходом нового начальника там появилось много новых сотрудников. В отделе по расследованию убийств после ухода Даймонда осталось лишь два детектива, которые работали при нем. Семеро были либо переведены на другие должности и в другие отделения, либо ушли в отставку. Оставшимися оказались Кайт Халлиуэлл, человек весьма обаятельный, но довольно поверхностный в том, что касалось профессии, и Джон Уигфул, карьерист, думавший исключительно о том, как угодить начальству. При этом Уигфулла повысили до старшего инспектора, так что теперь он возглавлял отдел.
