– Ну, всегда что-то происходит впервые.
– Насколько я понимаю, он тебе не подходит. Его даже нельзя считать другом. Чтобы такие отношения работали, ты должна быть к нему равнодушна. Ты к нему равнодушна?
– Конечно.
– Врушка!
– Таковы условия игры.
Они взяли подносы и сели в патио перед небольшим камином с настоящим огнем.
– Любви я не испытываю, – тихо сказала Чарли, впервые осознав правду. – Мне просто нравится думать, что у меня кто-то есть.
– Он намного лучше, чем «кто-то», – заметила Пайпер, делая глоток чая.
– Ты поняла, о чем я.
– Поняла. Да, когда так часто переезжаешь с места на место, становится одиноко. Все время вдали от дома, нет ничего даже похожего на нормальную жизнь. Но по характеру ты сторонник моногамии. Поверь, я много об этом думала. Мы с Ронином обсуждали, как нелегко тебе живется.
Чарли подняла голову.
– Серьезно? Это твое утешение? «Мы с женихом обсуждали, как нелегко тебе живется»?
Пайпер похлопала ее по руке.
– Перестань, ты знаешь, это не то, что я имею в виду. Просто я за тебя беспокоюсь.
– Чудно. Теперь я чувствую себя намного лучше.
– Да, беспокоюсь! Может, вам с Марко надо попробовать сходить вместе в кино или в ресторан, как нормальные люди. Поговорите. Расскажи ему о себе. Спроси о нем. Должны же у него быть какие-нибудь интересы за пределами тенниса.
– Можешь представить себе, какая буря поднимется в прессе? Если мы пойдем на реальное свидание как нормальные люди?
– Ой, да ладно, кому какое дело? Двое взрослых людей начали встречаться по обоюдному согласию. Оба – теннисисты. Ну и что? Неужели скандал?
Чарли задумалась. Когда Пайпер так говорит, то все кажется не таким уж безумием. Во время их тайных свиданий ей даже не приходило в голову, что, возможно, нет нужды соблюдать секретность. Что плохого могло случиться? Они станут парой, а потом расстанутся? И что? Горстка репортеров задаст по этому поводу несколько неприятных вопросов, пара-тройка говорящих голов заявит: «Я предрекал», как они делают всякий раз, когда отношения между профессиональными спортсменами – или актерами, или музыкантами, или любыми другими публичными людьми – не задались. И кого это волнует? Почему они с Марко так решительно настроены никому о себе не говорить? В чем преимущество тайных отношений?
– Ты права, – кивнула Чарли.
– Да неужели? – Пайпер изобразила удивление.
– Что такого страшного случится, если мы на самом деле станем ходить на свидания? Как ты верно заметила, он один из немногих, кто понимает, чем я живу.
– Кроме того, он великолепен.
– Если мы осознаем, что на первом месте для нас обоих спорт, я не вижу, что могло бы помешать нашим отношениям.
– Не говоря уже о том, что он красавчик.
– У меня не было ничего похожего на серьезные отношения с… боже мой… с самого колледжа. Брайан был последним.
Чарли уставилась в небо, припоминая.
– А мы обсуждали его потрясные волосы?
– Ну, еще пару месяцев с теннисным журналистом… Не самые яркие впечатления. Хотя парень, по крайней мере, приятный.
– У него даже имя сексуальное.
– Да, и горнолыжник, с которым я познакомилась, когда летела в Монако. Трудности несовпадающих графиков.
– А какой у него пресс!..
– Господи, Пайпер, я жалкая! Ты понимаешь, что у меня никогда не было постоянных отношений? Мне двадцать пять лет. И я практически девственница.
Пайпер улыбнулась.
– Давай не увлекаться. У тебя были мужчины. Ты просто… как бы выразиться… плохо выбираешь. Плюс твой безумный график… Это не значит, что все надежды потеряны.
– Спасибо. – Чарли посмотрела на телефон. – Ох, мне пора бежать. Я должна успеть вернуться в Лос-Анджелес за полтора часа. Если попаду в пробку, то опоздаю.
– Люблю тебя, Чарли. Спасибо за прекрасный день. Я теперь только наполовину обижена, что ты пропустишь мою вечеринку.
Чарли поцеловала ее в щеку.
– Видишь? Дружбу можно купить за деньги. Важный урок.
– Мантра моей матери, слышала с пеленок. – Пайпер накинула на плечи кашемировый шарф, и в тысячный раз Чарли задалась вопросом, как ее подруге удается выглядеть шикарной без видимых усилий. – Не забудь купить себе что-нибудь приятное на День святого Валентина. Я бы предложила шоколад, но поскольку ты на голодной диете, может быть, что-нибудь в ювелирном? Никакого теннисного дерьма!
Подруги помахали друг другу на прощание, и Чарли вручила парковщику свой талон. Она снова ощутила укол сожаления, что не может остаться здесь на ночь, пойти на вечеринку Пайпер и встретиться с бывшими однокурсниками. К четырем нужно вернуться в Лос-Анджелес. Она вывела арендованный кабриолет «Ауди» на шоссе и включила музыку. Идеальный зимний день для калифорнийцев: пятнадцать градусов тепла, ласковое солнце, прохладный ветерок. Именно для таких дней изобрели автомобили с откидным верхом. Возле Малибу Чарли посчитала, что успевает, и свернула на трассу, которая шла вдоль побережья: дорога займет больше времени, но вид того стоил. Чарли включила радио и пела вместе с Рейчел Платтен, Тейлор Свифт и Эд Ширан, пока не заболело горло и от ветра не начали слезиться глаза. Сколько раз она ездила по этой дороге в первый год колледжа? Они с Брайаном катались в воскресенье после обеда и спорили из-за радиопередач: Чарли всегда хотела «Топ сорок», а он всегда хотел что-нибудь другое. Даже о том, что она уезжает и бросает учебу – и его, – она сказала ему недалеко отсюда, в рыбном ресторане в Малибу.
Брайан понимал – с мудростью, редкой для девятнадцати лет, – что невозможно поддерживать длительные отношения с человеком, который триста дней в году переезжает с места на место. Расставание вышло грустным. Проведя несколько месяцев в турне, Чарли заметила, что поддерживать отношения невозможно только для женщин. Для мужчин мир был совершенно иным: сопровождающие их подружки, одетые в дизайнерские джинсы, в дорогих туфлях на высоких каблуках, всегда с ухоженными волосами и макияжем, сидели на трибунах, ожидая, когда разгоряченные потные мужчины выйдут с корта. Четыре из пяти лучших теннисистов мира были женаты. И имели детей. У Чарли перехватило дыхание, когда Марси однажды обратила на это ее внимание и назвала число теннисисток из верхней двадцатки, состоящих в браке: одна. Число теннисисток из первой двадцатки с детьми? Ноль. Мужчины не выстраиваются в очередь, чтобы ездить за подругами жизни по всему миру, от Дублина до Дубая, по ночам согревая гостиничные кровати, завтракая в шесть утра и дожидаясь, когда они смогут обнять своих потных, измученных женщин, выходящих с корта то счастливыми, то несчастными, в зависимости от теннисных успехов. Двое мужчин, которые попробовали, продержались недолго: тренеры и мужчины-теннисисты – и даже другие теннисистки – называли их подкаблучниками. Другое дело – модели, актрисы и просто безымянные красотки, которые мотались по всему миру за своими бойфрендами. Это ведь совершенно нормально – делать то, что нужно мужчинам.
