– Ну, что рассказывать… Ничего сверхъестественного, – протянула она, улыбаясь в ожидании реакции Пайпер.
Реакция не разочаровала.
– Я кладу трубку. Серьезно, отключусь прямо в эту секунду, если не начнешь говорить!
– Ладно-ладно. Мы вернулись в гостиницу в начале одиннадцатого. Зик сначала прошел в свой номер, на случай, если кто-нибудь за нами следит, а через несколько минут спустился ко мне. Принес маленький динамик, свой телефон и даже где-то раздобыл свечу…
– Настоящий профи! У него был с собой маленький шейкер для коктейлей? Так всегда делают в кино.
– Он проходил реабилитацию, помнишь?
– Разве не показную? Типа, ради детей? Или ради имиджа? Не верю, что всерьез.
– Я думаю, что все серьезно. Он не пил за ужином, а я выпила всего один бокал.
– У тебя был трезвый секс с Зиком Лейтоном?! Да ты что?
Чарли отняла трубку от уха.
– Можешь не кричать? У меня лопнут барабанные перепонки.
– Ответь мне просто и ясно: вы оба были абсолютно трезвыми?
– Да.
– О, боже! Вы поженитесь! Чарли! Ты станешь женой Зика Лейтона!
– Пайпер, прекрати. Кроме первого раза с Марко в Палм-Спрингс, я больше никогда не занималась сексом нетрезвой. Я в месяц выпиваю не больше одного бокала. Ты раньше – тоже. Забыла?
– Брр… секс на трезвую голову – ничего хуже не придумаешь, клянусь. Я вот выхожу за Ронина – то есть собираюсь провести с ним всю свою жизнь и завести детей, – и мы оба выпиваем бутылку вина, прежде чем приступить к делу. Такова человеческая природа, Чарли.
– Ну, не знаю, что тебе сказать. Так или иначе, у меня был трезвый секс с Зиком Лейтоном. Три раза. Сначала в душе. То есть началось в душе, а потом мы оказались на полу и…
Пайпер застонала.
– Я едва дышу. Помнишь его сцену в душе, фильм «По всему миру»? Когда он хватает в объятия Рэйчел Макадамс, вокруг – пар и вода, и это самая эротичная сцена на свете? Вот так я себе все и представляю.
Чарли взглянула на душевую кабину, стенки которой все еще были влажными, и слегка покраснела.
– Ну, в общем, довольно похоже.
– О, безумно эротично!.. Ладно, давай с самого начала. Ты победила в Чарлстоне – поздравляю, кстати, – и он тебе позвонил? Или позвонили его помощники? Выкладывай.
Чарли знала, что нужно встать и начать разбираться с хаосом. Пока она говорила с Пайпер, без перерыва звонили отец и Джейк. Письма от Тодда стали появляться на экране каждые три минуты. В дверь дважды стучала горничная. Предстояло скорректировать планы поездки в Европу и сообразить, что делать со статьями о ней и Лейтоне. А еще был Марко, ее вроде как бойфренд, которому она публично изменила и который ей тоже изменил. И чьи теннисные ракетки она должна перевезти из «Джи-эф-кей» в Мюнхен, рейсом, на который она вряд ли попадет. Однако любопытство Пайпер и удовольствие от воспоминаний о прошедшей ночи были слишком сильны.
К черту все. Мир не развалится, если она еще десять минут поболтает с лучшей подругой. Чарли упала обратно в спутанный ком нежных простыней и пушистых покрывал и, вытянув ноги, как балерина, начала медленно поднимать каждую поочередно высоко в воздух.
– Войдя в ресторан, я сразу поняла: что-то случилось…
Она не думала о том, понравилось ли ей быть легкомысленной девчонкой. Не думала о том, с каким удовольствием она нарушила парочку правил. Очень со многим предстоит разбираться – с Марко, таблоидами, отцом и братом, – но все это позже. А сейчас была история, которую ей не терпелось рассказать.
Чарли расплылась в улыбке. А потом говорила, говорила и говорила.
Глава 16. Кто лучше в постели?
Париж.
Май 2016 года
Чарли заметила на эскалаторе отца, и что-то в его позе не позволило ей сразу к нему побежать. На мгновение она замялась, наблюдая, как отец бессмысленно смотрит в пространство. Он выглядел старше. Тревожные морщинки, казалось, навсегда врезались в его лицо и были заметны даже с такого расстояния.
Сойдя с эскалатора, он растерянно огляделся. Затем его глаза остановились на Чарли, и выражение лица сразу же изменилось. Он широко, искренне улыбнулся и как будто стал выше ростом – хотя в глазах сохранилась легкая отчужденность.
– Чарли! Что ты здесь делаешь? – спросил мистер Сильвер. Он обнял Чарли, и она сразу ощутила запах дыма.
– Что, я не могу встретить папу?
Он сжал руками ее плечи и поцеловал в обе щеки.
– У тебя разве нет дел поважнее, чем встречать своего старика в аэропорту? Спасибо уже, что купила мне билет на самолет. Я собирался взять такси.
Чарли тактично пропустила его замечание о билете мимо ушей, понимая, что ему неудобно, когда она за него платит.
– Неужели не помнишь со своих теннисных времен, что такое французские таксисты? Они не изменились. Я злейшему врагу не пожелала бы прокатиться в парижском такси.
Отец рассмеялся, предложил ей руку, и они вместе пробрались сквозь толпу, собравшуюся в зоне получения багажа. Мистер Сильвер приехал без чемодана, поэтому они быстро вышли на улицу, где их ждал автомобиль, предоставленный Чарли турниром.
Устроившись на сиденье, отец покачал головой.
– Как жаль, что твоя мать не может это увидеть, – произнес он. Его голос слегка дрогнул. – Машину с шофером, награды, хвалебные статьи. Открытый чемпионат Франции. Тебя.
– Я тоже о ней вспоминала, – тихо сказала Чарли. Они выехали с территории аэропорта Шарль де Голль и теперь проносились мимо ферм и полей. Чарли всегда удивляло, что один из самых оживленных международных аэропортов стоит в окружении такой идиллической местности. – Сегодня ее день рождения.
– Да. Ей исполнилось бы сорок девять. Боже мой, не могу себе представить! Почти пятьдесят. Для меня она застыла во времени тридцатипятилетней, красивой молодой матерью. В твоем возрасте у нее уже были ты и Джейк.
Чарли смотрела в окно. Мама всю жизнь посвятила детям и мужу. Она пожертвовала карьерой, чтобы дома их всегда ждал уют; она готовила еду и возила их в школу, помогала с домашним заданием и устраивала на дни рождения вечеринки-сюрпризы; всегда болела за Чарли с трибун. Одобрила бы сейчас мать ее поведение? Да, Чарли добилась успеха. Но при этом уволила своего тренера и наставника, благородного и преданного человека. Заработала обвинение в том, что победила в турнире нечестным путем. Оказалась втянутой в публичный скандал с участием двух мужчин, с которыми спала без любви. «Осталась при своем мнении» в споре с отцом, – а у него явно какие-то неприятности. Чарли заметила, что отец давно не говорил о том, как гордилась бы ею мать. Раньше он постоянно об этом твердил. «Твоя мать была бы счастлива, если бы знала, какой ты станешь. Она бы очень гордилась тем, что сумела воспитать такого человека. Ты похожа на нее». Он произносил эти слова так часто, что они потеряли для нее смысл, но теперь она отдала бы что угодно, чтобы услышать их снова.
