– Я позвоню на ресепшен, чтобы тебя утром разбудили. Удачи завтра. Все будет отлично…
– Чарли? Чарли? Вы меня слышите? – Голос был мужской, но принадлежал не Марко. Ее окликал Шон, а она по-прежнему стояла на подиуме, отвечая на вопросы после проигрыша в первом круге Открытого чемпионата Франции.
– Да, конечно.
– Можете ли вы прояснить слова о том, что вы провалили тест? – спросил Шон, еще раз махнув оскорбительным заголовком.
Чарли беспомощно оглянулась на Джейка. Тот сделал шаг вперед и взял микрофон.
– Я однозначно заявляю, что так называемый «провал теста» ни в коей мере не имеет отношения к сегодняшнему выступлению Шарлотты.
– А что насчет видео, размещенного на «Ютубе» вчера поздно вечером? Можете ли вы его прокомментировать?
В комнате теперь достаточно успокоились, чтобы стала слышна запись, которую Шон включил на своем телефоне. Чарли не могла разглядеть, что происходит на маленьком экране, зато услышала женский крик – несомненно, ее собственный: «Это нужно прекратить. Прекратить немедленно!»
Джейк откашлялся и наклонился к микрофону.
– Шарлотта не станет сейчас это комментировать. Спасибо за понимание.
Со всех сторон зашумели, но Джейк сжал руку Чарли точно так же, как Марко вчера вечером, и вытащил ее из комнаты.
Глава 18. Линдси Лохан от тенниса
Топанга-Каньон.
Июнь 2016 года
– Я унижена, – простонала Чарли. – Ты хотя бы знаешь, как меня теперь называют?
– «Скандальная принцесса»? И что? Не так уж плохо. – Чарли слышала, как Пайпер скоблила ложкой по миске, а затем проговорила с полным ртом: – На самом деле звучит даже шикарно. Травка легальна в целой куче штатов. Точного числа не знаю, в очень многих.
Чарли раздраженно фыркнула.
– Джейк злится, однако, по крайней мере, вроде понимает, как все случилось. А Тодд просто в ярости. Вот. – Она достала телефон и прокрутила список сообщений. – «Никогда бы не подумал, что ты способна на такую эпически неописуемую тупость». «Тупость» написана большими буквами. На всякий случай, чтобы я не пропустила.
– Обычное дело для Тодда.
– Не обманывай меня и себя. Это явно не последнее, что у него есть сказать. Он устроит мне ад. Если вообще не уволит.
– Чарли, это ты – его босс, а не наоборот.
– Не важно.
– Извинишься, скажешь ему, что осознала свою ошибку, и он успокоится. Как и все остальные.
– Может быть. Но отец! Он так разочарован, что даже не стал со мной разговаривать.
– Твой отец еще скучает по милой девочке с косичкой, которая говорит «спасибо» и «извините», даже когда через нее перешагивают. Ничего, привыкнет.
– Иногда я ловлю его взгляд… Он смотрит на меня с таким выражением, словно не понимает, кто перед ним. Это просто ужасно, – прошептала Чарли.
Стены в бирчвудском коттедже, куда переехал отец, были тонкие, как бумага, а отец занимал соседнюю комнату. Он предложил, что сам пока перейдет в гостиную, а ей предоставит свою спальню. Чарли не хотела причинять ему неудобств, и спор о том, кому спать в гостиной, быстро накалился. Этот спор вынес на поверхность множество разных вопросов, ни один из которых они не были готовы решать: о его новом жилье и финансовом положении, о ее поведении в последнее время, о работе Тодда, об обоюдном отчуждении, которое она и отец давно чувствовали.
Когда после унизительного проигрыша она купила билет из Парижа в Лос-Анджелес, Чарли не думала ни о чем, кроме возвращения домой. Зачем обзаводиться собственным домом, если проводишь в поездках сорок восемь недель из каждых пятидесяти двух? Она допускала, что, наверное, приятно иметь свою квартиру – но зачем платить аренду, оплачивать коммунальные услуги и обставлять мебелью место, где бываешь пару недель в году? Тем более, когда она накопила так много авиамиль, что могла практически бесплатно летать в любое место и останавливаться в любой гостинице? А для тех случаев, когда ей нужен день-два, чтобы отдохнуть и расслабиться, у нее был отцовский дом. До сих пор. Если бы Чарли помнила, что отец переехал в удручающий гостевой домик, который пришел в такой упадок, что уже не годился для размещения гостей спортивного клуба, она, вероятно, поселилась бы в гостинице. Или не поехала бы домой вообще. И от этих мыслей она чувствовала себя еще хуже.
– Помиритесь. Тебя же не арестовали за проституцию? Вот от этого было бы трудно оправиться. Большой проблемой мог бы стать героин. И ты, насколько я знаю, никого не убила. Думаю, мир как-нибудь переживет, что ты покурила косячок.
– Я не курила косячок!
– Да какая разница? Курила, нюхала или вдохнула пар из электронной сигареты… Чарли, расслабься. Кому какое дело?
– Кому какое дело?! Ты, случайно, не заметила, что видео, где я объявляю, как облажалась, набрало сотни тысяч просмотров?
– Согласна, неприятно. Но те, кто тебя любит, знают, что произошло.
Чарли приглушила канал ESPN, по которому несколько дней, что здесь жила, она смотрела мучительные репортажи с чемпионата Франции. Когда чемпионат закончится – и Наталья, разумеется, выиграет, – до Уимблдона останется всего три недели. Марко на экране методично уничтожал молодого американца в третьем сете.
– Я профукала свой шанс в Большом шлеме из-за дурацкой вечеринки в гостиничном номере с кучей людей, которых я даже не знаю. Что это говорит о моей преданности спорту?
Снова послышался скрежет ложки о миску.
– Не мне рассуждать о преданности спорту. Я бросила теннис при первой же возможности. Ты, конечно, другая. Это твоя жизнь. К лучшему или худшему – а иногда и то, и другое, – но это твоя работа. И ты делаешь ее по-настоящему хорошо. Можешь ты позволить себе немного пожить нормальной жизнью? Чуть-чуть повеселиться? Разве случится катастрофа, если ты не станешь номер один? Если не выиграешь Шлем? Что в этом такого ужасного?
Чарли смотрела на фотографии в рамках, которые отец держал на прикроватном столике. Снимки были сделаны за пару лет до того, как матери поставили диагноз. Они тогда решили отправиться в поход на ночь. Семья Сильверов несколько часов ехала до Редлендса и поставили палатку на красивой поляне у реки. Джейк терпеливо учил Чарли разжигать костер – сначала хворост, затем поленья, – а их родители пытались починить капризную походную плитку. Она ясно помнила, как на валуне установили фотоаппарат и отбежали позировать для семейного снимка. Плитку так и не сумели починить, но хот-доги на открытом огне получились великолепные. Маленькая Чарли жутко перепугалась, когда завыли гиены: стремглав выбежала из палатки, которую делила с Джейком, и ворвалась в палатку родителей, где проспала всю ночь между ними.
– Родители многим пожертвовали, чтобы я этого достигла, – прошептала она.
